Игорь Алимов - Дракон 2. Назад в будущее

Когда Ника закончила, Котя вздохнул с облегчением: все это время он представлял себя на месте Сумкина и напредставлялся до того, что аж в животе захолодело. Порывшись в дорожном свертке, Котя отыскал в кармане джинсов относительно чистый носовой платок. Им и закрыли рану, а сверху для верности замотали куском древнекитайской тряпки, который Котя живенько отпорол от своей куртки. Вернувшийся Шпунтик помогал изо всех сил: тыкался мордой в Сумкина, в Чижикова, в Нику, успокаивающе мурлыкал, был одновременно всюду, проводя посильную кототерапию.

Федор смотрелся бледно: встрепанный, с задранной штаниной и с нелепой повязкой на ноге. Котя вырубил ему подходящую бамбучину, и Сумкин попробовал подняться на ноги, опираясь на нее и на плечо Чижикова. Получилось так себе, но подобным способом великий китаевед все же мог передвигаться, хотя и не так быстро, как раньше.

Увидев, что дело его небезнадежно, Сумкин немедленно потребовал наибережным образом упаковать «Илиаду»:

— Ты, старик, просто не представляешь всю важность моего открытия! Это же буквально переворачивает все наши представления о связях древних китайцев с внешним миром! Притом, заметь: это же перевод! Понимаешь, перевод! А ведь считалось, что переводная литература появилась в Китае только с массовым проникновением сюда индийского буддизма! Фантастика! Просто фантастика!

Тут Котя понял, что Сумкин определенно выживет.

— А нам обязательно надо лезть в гору? — спросил Котя у Ники.

Девушка упрямо кивнула.

Так и полезли: Ника по-прежнему впереди, со своей и сумкинской поклажей, затем Котя, а сзади — опирающийся на Котю Сумкин, который пристально следил, не уронил ли приятель узел с важнейшей находкой современности. Замыкающим шел Шпунтик, который твердо решил следовать в арьергарде.

Котя никогда не подозревал, что тщедушный Сумкин может быть тяжелым как комод. Сначала они шли довольно бодро. Федор периодически тихо охал, наступая на раненую ногу, и только это отвлекало его от рассуждений об «Илиаде». Потом Сумкин пообвыкся, перестал стесняться налегать на Чижикова и охать — и вот тут стало тяжелее. Котя ежесекундно ожидал стрелы в спину от приятелей убитого Никой черного воина, но потом, когда он фактически потащил великого китаеведа на себе, на стрелы стало просто наплевать. Котя думал лишь о том, как бы не оступиться и не навернуться вниз. Продвижение замедлилось. Меж тем подъем делался все круче. Потом и вовсе пошли горные тропы — от уступа к уступу, — по которым надо было не подниматься, но карабкаться.

— Брось, комиссар, не донесешь, — простонал Сумкин, когда они добрались до очередного ровного пятачка и остановились перевести дух. — Ты книгу не потерял?

Чижикову казалось, что они лезут на эту проклятую гору целую вечность, пот ручьем тек по лицу, и Котя не знал, откуда у него до сих пор берутся силы, — ведь их не осталось еще там, в лодке. «Так вот, наверное, полз Маресьев[7] через лес, от шишки к шишке…» — тупо подумал он, снова принимая Федора на плечо.

Подъем казался бесконечным.

Но вот — наконец! — они взобрались на последнюю площадку, а дальше оставался лишь короткий рывок к вершине. И здесь Ника решила, что она так дальше не может.

— Больше нету, старик, — Сумкин сплюнул фильтр, чиркнул зажигалкой, прикуривая. — Оставлю тебе половину.

— Спасибо, Федор, — поблагодарил Чижиков, утирая лицо грязной ладонью. — Кажется, мы почти пришли. Если нам опять не соврали.

— Вы мне не доверяете. Я понимаю, — подала голос сидевшая поодаль Ника. — Вы думаете, я все вру, я обманом завлекла вас сюда. И это правда: да, обманом! Да, дядя Костя, я не предупредила вас о том, что случится в самолете.

— О, так эта юная затейница из будущего — твоя родственница, старик? — саркастически посмотрел на Нику Сумкин. — И ты уже дядя?

Котя только рукой махнул.

— Да, вы попали сюда против своей воли, — продолжала Ника. — Но все остальное правда. Мы действительно спасаем мир.

— Прелестно! — Сумкин коротко хохотнул. — Особенно я.

— Вас здесь вообще быть не должно, Федор Михайлович, — тихо сказала девушка. — Извините.

— И тем не менее вот он я! — взмахнул сигаретой великий китаевед. — Жив, частично здоров и немного подстрелен. Держи, старик, — передал он жирный окурок Чижикову. — Последним делюсь.

— Дядя Костя! Федор… Михайлович! Извините меня, пожалуйста! — на глазах Ники выступили слезы. — Я многого вам про себя не рассказала, но для миссии это неважно. Поверьте мне!

Сумкин и Чижиков одновременно хохотнули.

— Ясное дело! — сказал Котя.

— А то как же! — сказал Федор.

— Господи… — Ника присела на корточки, закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали. — Ну как мне вам объяснить.

Шпунтик подошел к Нике, внимательно осмотрел, шевеля усами, потянулся к девушке носом.

— Ты ей веришь? — спросил Сумкин Чижикова. — Этим трагическим рыданиям? Нет? А твой кот, похоже, верит.

— Я такое уже видел, — покачал головой Чижиков. — Но если девочка из будущего для разнообразия скажет нечто оригинальное, попробую поверить и я.

— Но я вам все уже рассказала! — воскликнула Ника. Лицо ее было мокрым от слез. Длинные ресницы слиплись. — Я рассказала все, что могла! Нужно было предотвратить критическую хронофлуктуацию, вызванную нелинейным вмешательством в хронопоток, — заученно проговорила она. — Достичь этого можно было лишь одним способом: изъять из этого времени некий предмет, с помощью которого и производится такое вмешательство. Без вас, дядя Костя, изъять предмет было бы невозможно. И… вот мы здесь.

— Да что за вмешательство такое? — раздраженно спросил Сумкин. — Акции «Газпрома» резко в цене упадут или Ленин не родится?!

— Хорошо… Я скажу вам, — Ника глубоко вздохнула. — Хроновмешательство должно было привести к глобальному изменению облика Земли. Это называется терраформированием. Изменится вся привычная география, история пойдет по совершенно другому пути. Вы, возможно, вовсе не родитесь. А мир в моем времени…

Тут она запнулась.

— Ну? Ну? Что в твоем времени? — спросил Котя.

— Мир в моем времени вовсе перестанет существовать, — качая головой как заводной болванчик, выговорила Ника. — Дело в том, что я последняя. Кроме меня никого не осталось. Меня перекинул во времени автоматизированный хрономодуль, а последние крохи энергии были истрачены на то, чтобы перенести нас в третий век до нашей эры. Там, — Ника подняла глаза к небу, — никого больше нет. Вот каковы последствия того нелинейного вмешательства, которое мы предотвратили. Я лишь надеюсь, что все получилось. И еще раз прошу вас: простите меня! Я боролась за свой мир, за свою реальность.