Зона Севера. Взломщик - Андрей Русланович Буторин

* * *

Капон и Васюта остановились возле угла соседнего здания, поджидая отставших. Поравнявшись с ними, Зан с Ломом тоже остановились и обернулись к энергоцеху, откуда стали доноситься звуки выстрелов. «Черные металлурги» уже выползли наружу, напоминая мерзкую, шевелящуюся кучу отбросов. Подобно жидкому сгустку грязи, они медленно, но уверенно текли к отстреливающемуся, начавшему пятиться Мамонту.

– Давай, беги!.. – невольно прошептал взломщик.

Но трубник, словно наперекор этому, остановился вдруг и опустил винтовку.

– Почему он перестал стрелять? – замотал головой Капон. – Патроны кончились?

– Нет, – сказал кибер. – Он сделал меньше выстрелов, чем содержит магазин «Печенги».

– Наверное, это «металлурги» на него подействовали, – пробормотал Васюта. – Тьма из их глаз его захватила…

Никто из сталкеров ничего на это не сказал, хотя подумали так, вероятно, все. А затем они увидели, как «черные металлурги» дошли до того места, где стоял Мамонт, и окружили его своей массой, словно прибой одинокий камень. Вскоре они отхлынули и убрались назад в цех. Но Мамонта больше не было. На том месте, где он только что стоял, не было уже ни его самого, ни одежды, ни оружия. Ни-че-го…

– Нужно вернуться! – воскликнул Васюта. – Надо его спасти!

– Его уже не спасти, – сухо бросил кибер. – Он стал одним из них.

* * *

Судьба, мироздание, высшие силы – или что там еще то и дело подбрасывает в наши жизни разные пакости – будто одумались, решив, что достаточно уже поиздевались над сталкерами, и обратный путь до причальной трубы прошел для них без происшествий. Точнее, пока лишь до строения с гаражом, в котором стоял вездеход. Завернуть сначала к нему предложил Капон:

– А давайте-ка сперва оставим, где нужно, нашу соляру, а уж потом пойдем к трубникам.

– Не хочешь, чтобы я вызвал подозрения? – по-прежнему держа над головой бочку с горючим, спросил Зан. – Так я могу теперь ее и покатить.

– Дело не только в этом, – догадавшись, что имеет в виду двойник, пояснил Лом. – Вряд ли Хмурый обрадуется потере Мамонта. Веришь? И можно сказать, из-за нас. А как мы уже видели, Хмурый – человек горячий. Может и отобрать у нас солярку в качестве компенсации.

– Или просто сгоряча прошьет бочку пулями, – кивнул Капон.

– Или нас, – негромко добавил Васюта. – Кого-нибудь одного. Типа – око за око. У меня, кстати, стих нечаянно сочинился. Я понимаю, что нельзя шутить над мертвыми, но я не хотел, оно само как-то. Да и Мамонт, по сути, как бы не совсем мертвый…

– Ну, давай, раз уж начал, – буркнул Капон. – Надеюсь, на сей раз не про родителей?

– Почти нет, – тяжело вздохнул Васюта и мрачным голосом выдал:

– Мамонт по цеху не болтался, – помрачнел Капон. – В отличие от тебя, между прочим. А вот с мозгами расстался, похоже, ты. И давно.

– Но я ведь предупреждал! – с обидой заметил Васюта. – И в цехе был не только я. Причем по делу. Скажешь, нет?

– Ладно, хватит вам! – оборвал приятелей Лом. – Вы еще подеритесь! До Пушкина Васюте все равно далеко, да и ты, Капон, не Дантес, чтобы дуэли устраивать. Так что идем к вездеходу, пока Хмурый с Подухой нас не увидели.

– Погоди, – выпучил на него глаза Васюта. – Ты сказал: Пушкин?.. Так он что, и в вашем мире был?

– Пушкин всемирен, – усмехнулся Капон. – Как говорится, был, есть и будет есть!

– Нет-нет, постой, – отмахнулся от приятеля Васюта и снова уставился на взломщика: – Лом, ты ведь это серьезно?

– Еще бы не серьезно, – кивнул тот. – Во всех романовских библиотеках на стенах золотыми буквами выбиты его строки о нашем крае… – Лом прокашлялся и с выражением, хоть и заметно стесняясь, продекламировал:

– А дальше?.. – с трепетом в голосе спросил Васюта.

– Ну… точно не помню… – совсем уже засмущался взломщик. – В библиотеках это не выбито. Чего-то там… она ответила… какими-то устами… э-э… вроде того, что его мечта ее нисколько не… э-э… чего-то там.

– Вот это надо золотыми буквами выбивать-то! – взмахнул руками Капон. – Бороться нужно за свои мечты, а не за чужие.

– Эх!.. – вздохнул Васюта. – Но вот и Дантес у вас тоже был… И тут не повезло Пушкину.

– Почему? – удивился Лом. – Как раз повезло. У Александра Сергеевича не только перо, но и рука меткой была: раз – и прямо в глаз!

У Васюты от изумления и восторга аж глаза на лоб полезли:

– Так вот почему у вас Пушкин про Мурман успел написать!

– Вы не могли бы продолжить литературную дискуссию после того, как мы покончим с основными задачами? – тряхнув над головой бочкой, призывно булькнул соляркой Зан.

* * *

Центральные ворота строения, запертые на большой ржавый замок, открыл не Лом, а Капон, тоже в глубине души считающий себя взломщиком. Правда, воспользовался он при этом не какими-то особыми способностями к взлому, а простой железякой, валявшейся неподалеку. Кибер занес внутрь бочку с соляркой, сталкеры подождали его снаружи. Потом договорились, что расскажут трубникам все в точности как было, ничего сочинять и приукрашивать не станут. Мамонт сам решил остаться их прикрывать – его об этом не просили, наоборот, предупреждали об опасности.

Так они, дойдя до причальной трубы, и сделали – рассказали все Подухе и Хмурому в мельчайших подробностях. Но еще добавили, что очень благодарны Мамонту за его смелый поступок, который, вероятно, спас их от большой беды – кто знает, оставили бы погоню за ними «черные металлурги», если бы Мамонт их не отвлек. И кто действительно знает, насколько быстро те могут передвигаться на открытой местности.

На удивление, Хмурый отреагировал на услышанное почти спокойно. Стрелять, во всяком случае, ни по кому из них не стал. Лишь скрипнул зубами и длинно, заковыристо выматерился, описав половые контакты в извращенной форме «черных металлургов» как непосредственно между собой, так и с некоторыми видами животных, в частности почему-то с тушканчиками. А потом, помолчав с полминуты, процедил:

– Мамонт прав оказался. Что ж, спасибо ему, теперь мы знаем, где обитают тушканутые «металлурги». Цену за эти знания он заплатил немалую, ну так все самое важное всегда дорого стоит.

– Теперь Подуха с нами, видимо, не поедет? – спросил Лом.

– Чего это вдруг? – поднял брови Хмурый.

– Ты ведь тогда один останешься.

– Ну и