Валерий Большаков - Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов

– Товарищ старший майор! Всех уделали!

Судоплатов не успел ответить – из леса донесся выстрел. Танкист вздрогнул и свесился из люка тряпичной куклой.

– Прочесать лес! – бешено заорал Павел. – Никто не должен уйти!

– Не уйдет… – проворчал Демидов, боец из сибиряков. – Мы-то на лыжах, а снег в лесу рыхлый… Догоним!

Партизаны-лыжники цепями вошли в лес, словно гоня дикого зверя. Хотя почему – словно? Так оно и было. Вскоре из лесной чащобы донеслись редкие выстрелы. Догнали.

– Митя! Надо осмотреть машины. Там я видел почти целые «Бюссинги», у них только шины порвало.

– Заменим, – кивнул Медведев. – Товарищи! Собираем оружие! Водители, проверяем грузо-вики!

«Опели» и прочие «Мерседесы» были здорово посечены осколками и пулями, но их было больше сотни – у одной машины уцелели шины, у другой – радиатор, у третьей – бензобак. Так из десятка битых можно было собрать целый грузовик. В тот же день партизаны вышли в путь – колонна танков, броневиков и грузовых машин растянулась на пару километров. Ночью к дороге, где состоялось побоище, вышли, крадучись, волки…

К Цуманским лесам отправились десятки трофейных грузовиков, и у каждого на прицепе катилась пушка – артиллерии у отряда накопилось на дивизион, даже больше. По дороге к новому месту жительства батарею решили использовать по назначению – обстреливали воинские эшелоны на маршруте Ковель – Луцк – Киев.

Десятки составов, отправленных партизанами «в кувырок», вынудили немцев принимать контрмеры – снижать скорость движения. Теперь, после подрыва, поезда не летели под откос, и диверсантам добавилось работы – приходилось расстреливать вагоны, сжигать их, ну и заимствовать то, что пригодилось бы в хозяйстве.

…На этот раз взрыв фугаса искорежил рельсы под платформой, скинув с нее груз. Паровоз пыхтел, целый и невредимый, но сдвинуть состав с места не мог – исковерканные рельсы намертво заякорили подорванную платформу. Артиллеристы вывели орудия на позицию и расстреляли поезд в упор, начав с паровоза. Мало того что груз привели в негодность, так еще и затор устроили на дороге.

Ну, пока основная часть отряда двигалась к урочищу Лопатень, группа броневиков во главе с летчиками «Кондора» отправились навестить старых знакомых – тот самый аэродром, который партизаны разгромили при отходе с Горыни. Немцы успели расчистить взлетное поле от обломков и заровнять воронки. Более того, на укатанном снегу стояли шесть новеньких «Юнкерсов-87Д», заправленных и с бомбами, подвешенными под крылья. Эта модификация отличалась большей мощностью двигателя и увеличенной бомбовой нагрузкой. Парочка из них прогревала моторы, у остальных суетились техники.

Кого собирались бомбить немцы, осталось загадкой – опергруппа напала на аэродром, расстреляв казарму и задев один из бомбовозов. Впрочем, летчики не расстроились – из экипажа «Кондора» лишь трое были пилотами, да еще один из партизан имел за плечами Батайское летное училище. После очередного погрома именно они и заняли кабины свеженьких самолетов. С ними вылетели бортстрелки-добровольцы, эти больше всего радовались и гордились тем, что у их отряда появилась собственная авиация.

После первого визита на аэродром партизаны подорвали далеко не все бомбы – два «Опеля» были нагружены ими под завязку. Медведев намеревался использовать авиабомбы для минирования путей, но коли уж в отряде летчики появились, грех не воспользоваться.

Взлетев по очереди, пилоты покружили на новых машинах, опробовали их и сели. Снова заправили и отправились в полет к Цуманским лесам, помня о задании Судоплатова – совершить авианалет на железнодорожную станцию в Луцке. Там скопилось несколько составов – они не могли отправиться в путь, поскольку обстрелянный партизанами эшелон по-прежнему закупоривал пути.

Еще на немецком аэродроме партизаны тщательно закрасили кресты и свастики на самолетах и любовно намалевали отличительные знаки ВВС РККА. Краснозвездные «лаптежники» смотрелись внушительно. Собственно, и сами немцы, и русские не терялись на фронтах, используя трофейную технику. Бойцы РККА только на Западном фронте захватили более четырехсот танков и броневиков противника, включив их в состав своих частей – и это «в прошлой жизни»!

Опергруппа, добавив в колонну пару бензовозов и четыре зенитки «ахт-ахт», потихоньку отправилась обратно, пробираясь к Цуманским лесам, а партизанская авиация в это время громила составы на станции Луцк. Цистерны с топливом и нефтью горели копотно и жарко, вагоны от прямых попаданий бомб разносило в куски, а немецкая ПВО далеко не сразу открыла огонь по пикирующим бомбардировщикам, впервые в жизни слушая «иерихонскую трубу» завывающих сирен. Когда они опомнились, советские летчики уже отбомбились.

…С десяток землянок в урочище уже были готовы к новоселью, и вымотанный Судоплатов с огромным облегчением плюхнулся на нары. Гудела печка-буржуйка, пахло свежим деревом и смолой. Рядом устало присел Медведев.

– На будущее, Мить… Под Винницей немцы строят бункера и целый укрепленный городок – там расположится ставка Гитлера «Вервольф».

– Ничего себе…

– И я о том же. Охоту на фюрера пока открывать рано, но ты держи это в уме. Немцы окончат строительство в апреле будущего года, а Гитлер заявится летом. Его можно будет прищучить по дороге, поезд с Адольфом будет проезжать через Луцк и Ровно. Это наилучший вариант. Иначе придется устраивать бомбежку ставки, а у нас пока нет бетонобойных радиоуправляемых бомб, чтобы расковырять бункер. Ну, время есть.

– Это мы со всем нашим удовольствием! – заверил Павла Дмитрий. – Всех стяну к дороге, уделаем фюрера, как цыпленка табака.

В землянку заглянула Марина Ких.

– Товарищ старший майор! Москва высылает самолет!

– Как же я вас покину? – улыбнулся Судоплатов. – Привык уже… Митя разве что радуется – наконец-то избавится от начальства…

– Това-арищ старший майор! – укоризненно протянул Медведев.

– Ладно, ладно, – сказал Павел, посмеиваясь. – Замнем для ясности.

Он вышел наружу, на «центральную площадь» партизанского лагеря, с которой был убран снег. От «площади» расходились «улочки», уводившие к землянкам и простым навесам. Под одним из них дымились две полевые кухни, прихваченные у немцев, под другим громоздилась поленница дров. Одним из первых сооружений лагеря стала конюшня. Ее не отапливали, но животные в стойлах быстро «надышали», наполнив свой «гараж» теплом. На тропинках было людно, как в рабочем поселке перед сменой – вооруженные бойцы деловито шагали, по привычке глядя на небо, иногда мелькавшее между макушками сосен.