Олег Дивов - Вундервафля

– Ну, кому-то надо охранять матчасть, – сказал замполит, мило улыбаясь.

Из-за Ворона они потеряли еще пять минут. Сначала капитан объявил Тяпу арестованным. По подозрению в покушении на жизнь маршала Жукова. Самолет вести арестанту разрешается, но только в сопровождении конвоира. Замполит предложил на роль конвоира себя, а когда Ворон воспротивился, ласково спросил его: уж не означает ли это недоверие наших органов нашим политическим органам? Ворон надулся, еще больше покраснел и посоветовал оставить здесь Шмаровоза. Замполит осведомился у капитана, когда тот в последний раз снимал магнето с самолета. «Да плевал я на ваши подначки, – ответил Ворон надменно. – Вы мне сейчас мешаете выполнить задачу государственной важности, и это вам так просто с рук не сойдет, майор! Я вас официально предупреждаю!»

Замполит почесал в затылке и неожиданно спросил: «А что вы думаете о дохлых воронах?» Ворон из красного мгновенно стал белым. «Это не при подчиненных!» – процедил он. «А все-таки, буквально пару слов о дохлых воронах, – наседал замполит, – что вам, жалко?..» И тут Ворон прямо взбесился: начал орать матом и размахивать руками. Тогда замполит поставил его по стойке смирно и пригрозил, что сейчас товарища капитана сам арестует к такой-то матери, потому что товарищ капитан явно не в себе. «Ты с ума сошел, капитан, понимаешь? Не было никаких дохлых ворон, ни одной штуки. Почему ты, контрразведчик, не поймал никого, кто тебе их подкладывал под дверь, – не догадываешься? Почему от тебя денщик убежал – не понимаешь? Испугался он, потому что ворон не-бы-ло».

На Ворона стало просто больно смотреть.

Короче, еще одно резкое движение – и замполит упакует капитана в самолет. И отвезет куда следует – только не в дивизию, не надейтесь, нам туда пилить и пилить, а прямиком в Особый отдел армии, до которого всего-то двадцать минут лету. Там будут счастливы видеть сумасшедшего особиста, уже затрахавшего целый полк, потому что ему везде мерещатся дохлые вороны. Кипятком будут писать и расцелуют капитана во все места. А соответствующие рапорты у замполита давно готовы, он просто капитана жалел. Свидетелей того, что капитан окончательно рехнулся, – вот, пять человек, включая ГСС Диму Фирсова, чьи красивые портреты напечатаны во всех газетах. И либо Ворон немедленно снимает с лейтенанта Тяглова арест и все присутствующие сразу и навечно забывают этот нелепый и унизительный спектакль, который тут разыгрался по вине капитана, либо…

– Оставьте меня в покое, – сказал капитан. – Мне нужно побыть одному.

– Не было ареста?

– Не было, не было, ничего вообще не было. Лейтенант – свободен.

– А как насчет дохлых ворон, – спросил замполит мягко и вкрадчиво. – Что вы скажете теперь о дохлых воронах?

Капитан жутко, по-звериному взвыл. Закрыл лицо руками и разрыдался. Повернулся и бросился бежать. Куда-то в поле, не глядя.

– Аналогичный случай был в Одессе, – сказал дядя Боря. – Аптекарю Перельмутеру мерещилась голая баба, а потом оказалось… Все, все, молчу. Потом они поженились, но заикой Перельмутер остался на всю жизнь.

– Как же мы стали жестоки друг к другу, – сказал замполит. – Это война нас обозлила. Она вытаскивает наружу все, что есть в человеке: и хорошее, и плохое. После войны мы будем добрее, я вам обещаю. А теперь по машинам, бырбырдировщики!

Когда Клёпа забрался в кабину, Тяпа достал из-за пазухи смотанный в бухту страховочный фал, бросил ему и попросил:

– Спрячь, не потеряй, это реликвия, историческая вещь. Потом расскажу.

Клёпа немного удивился, но послушно убрал веревку куда-то под ноги.

Замполит крутанул винт Диме, а дядя Боря – Тяпе. Моторы не успели остыть, и через минуту два «У-2» были в воздухе, оставив позади одинокую сосну, расстрелянную машину и капитана Ворона.

До темноты было меньше часа, они успевали впритык.

Зоркий Тяпа заметил чужой «У-2» на фоне неба – тот поднялся на взлете чуть выше, чем следовало, побоялся, наверное, зацепить рощицу за околицей села. И вроде бы снижаться не собирался. То ли плохо знал местность, то ли чувствовал себя в полной безопасности. Скорее, и то и другое.

За свою память Тяпа больше не опасался, карта ему по-прежнему была не нужна. Знал: курсы сойдутся над ровным полем километрах в пяти от села, место – лучше не придумаешь для того, что Тяпа задумал. Он всю дорогу ломал голову над планом замполита, и чем дальше, тем меньше этот план ему нравился. План был слишком правильный, слишком резонный и оттого насквозь понятный для противника. Весь опыт выживания Тяпы в ночных вылетах говорил, что немца надо сбивать с толку ненормальными выкрутасами. Когда работаешь по порядку, логично и методично, тут немец тебя обставит – он на этом собаку съел и дохлой вороной закусил. Ты его ошеломи, заставь метаться, вот как тогда у церкви, – получишь небольшую фору. Немец быстро возьмет себя в руки, но спасительные несколько секунд ты выиграешь.

Тяпа решил сыграть по-своему. План замполита никуда не денется, но сначала он попробует свой.

Самолет Димы ушел вправо, закладывая дугу, и пропал из вида. Тяпа успел отметить, что пламегасители у него работают исправно, машина растворилась в темноте, и если не вглядываться нарочно, зная, что она где-то там, не заметишь ни искорки. Отлично. Дима сейчас приберет газы и начнет слушать. Дима слушает как никто другой, у него не уши – локаторы.

А Тяпа влево не пошел. Наоборот, он подправил курс и теперь пер на немца в лоб, только пониже. Небо было все еще чуть светлее земли, это очень помогало.

В задней кабине осторожно возился дядя Боря, стараясь освободить Клёпе как можно больше места. Вдруг Клёпе придется стрелять из чего попало.

– К маневру! – сказал Тяпа. И взял на себя.

Он выскочил перед немцем как чертик из коробки и врубил «АНО».

Фары на «У-2» – это вам, конечно, не зенитный прожектор, в луче которого ты мгновенно и полностью теряешь ориентацию. Но когда летишь, ничего такого не ожидаешь, и вдруг тебе засветили в лоб…

Меньше всего Тяпа ожидал, что немец грохнется.

Немец грохнулся.

– Ах ты, сукин сын! – орал замполит в восторге. – Ах ты, сукин сын!

Немец, похоже, выровнял машину над самой землей, и, будь немного повезучей, скозлил бы да ушел вверх. Но ему самую малость не подфартило: зацепился винтом, ткнулся носом и скапотировал. «У-2» лежал вверх колесами.

Тяпа уже садился.

– Покрутимся тут пока, – сказал Дима. – А то мало ли. Может, кого выбросило и жив остался. Не бегать же за ним своими ногами.

Тяпа остановился метров за полста от поверженного врага. Никакого шевеления под перевернутым самолетом не было заметно, но Клёпа, выпрыгнув, первым делом дал очередь для острастки и крикнул: