Особенности воспитания небожителей (СИ) - Лебедева Ива

— А-а-а-а-а-а-а! — отчаянный крик палача улетел в затянутое тучами небо, отразился от них и упал обратно.

Техника ударного ци — это та дрянь, которая причиняла мне больше всего боли все десять лет, пока я пытался справиться с отцовским гуцинем. Не сосчитать, сколько раз мне прилетало волной энергии по ядру… по всем ядрам. Сколько раз я снова ощущал это пугающее чувство бессилия и опустошения от пусть и фантомного, но — уничтожения духовных меридианов. Как я не сошел с ума — сам не знаю. Зато научился не только уклоняться, но и бить в ответ. Со всей дури бить, потому что проклятому «цветению» мои жалкие тычки были как свинье фиалки — максимум брюхо пощекотать при ходьбе через лужок.

Жаль, что меня никто не предупреждал, что взрывать ядро твари, обожравшейся чужим совершенствованием, может быть настолько опасно…

— Юншен! — услышал я крик шиди, уже чувствуя, как из-за мощнейшей вспышки ци из-под ног пластами уходит земля. Бывшего лорда пика Ловцов согнуло пополам и вырвало огромным количеством крови. Но в то же время Ани Ян изо всех оставшихся сил ухватил меня за отворот ханьфу, не позволяя отдалиться хоть на шаг.

— Ненавижу… вашу семейку, — едва прохрипел он, затягивая меня с собой, когда опора окончательно исчезла. — Если сдохнем, то вместе, новый глава. Вместе с твоими друзьями…

Я с ужасом заметил, что земля ушла не только из-под наших с Ани Яном ног, но и из-под коленопреклоненных братьев, которые просто не успели ничего сделать. Все, что я смог, это ударить руками, отбрасывая врага, немного отпрыгнуть, на пару секунд отклониться назад и одним движением схватить Лун Вайера за ворот ханьфу.

— Юэ, держи! — только и успел проорать, цепляясь второй рукой за какую-то хилую растительность. Кустик выстоял недолго, но позволил немного задержать время… совсем немного.

Когда пыль от сползшего в пропасть камня улеглась, я висел, вцепившись окровавленными пальцами в крошащийся уступ, и чувствовал, как срываются ногти, когда я отчаянно пытаюсь сжать ненадежную опору еще крепче. Вторая рука намертво впилась в ворот Лун Вайера, а он, вися где-то там, внизу, так же вцепился в одежду золотого лорда. И все три наши жизни повисли на крошащемся под пальцами обломке.

Я выдержу… выдержу… но выдержит ли камень?

Отчаянный скрипучий вопль откуда-то сверху заставил меня резко поднять голову. На фоне клочкастых серых туч по краю обрыва металась лиса. Она кричала и пыталась добраться до моей руки, но маленькие лапы соскальзывали с осыпающегося края, и она никак не могла дотянуться.

Зачем? Укусить? Чтобы мы все упали? Или…

— Пошла прочь, — прохрипел я, когда дурное дитя едва не сорвалось в пропасть, в очередной раз заскользив по осыпи. — Брысь!

Лиса в ответ взвыла еще громче, а я почувствовал, что от ее суеты, а может быть, оттого, что трое взрослых, но практически не способных двигаться мужчин — слишком тяжелый груз, камень под моей рукой зашатался сильнее и начал медленно, но неумолимо откалываться от скального массива.

Ну вот и все…

— А-а-а-ар-р-р-р-р!

Яркое радужное сияние плеснуло откуда-то сверху вместе с отчаянным лисьим воплем. Я снова невольно поднял глаза и изумленно моргнул, глядя, как светящийся смерч приподнимает пушистое тельце над краем обрыва. Лисичка яростно извивалась, будто пытаясь укусить себя за хвосты. Внезапно между сиреневым и рыжим хвостами вспыхнул зеленый, заструился длинным мехом, разогнал воздух и свет, а потом…

— Куда собрался, идиот?! — Крепкая маленькая рука с аккуратно и очень коротко остриженными ногтями вцепилась мне в рукав ханьфу и рванула вверх с такой силой, что мы все буквально взлетели.

Янли:

Наверное, это все со мной случилось от ужаса. Сначала я едва не умерла, когда в палатку вошел паршивый скот без маски. Капюшон он тоже снял и вообще выглядел невинным колокольчиком неземной красоты, но не узнать эти интонации — это надо не лисой быть, а полной дебилкой, глухой и слабоумной.

Дальше большой трындец покатился снежным комом, попутно вминая ледяной тяжестью в пол и меня, и моих лордов, и весь окружающий мир. Так страшно мне еще никогда в жизни не было, даже несмотря на то, что я довольно быстро вспомнила, что на моем муже никаких печатей нет.

Нет на нем печати! Я ж ее сняла! Сняла! Это самое правильное решение в моей жизни, пусть все, включая Юншена, считали его недальновидным и даже глупым.

Господи, святые небеса, все девять, или сколько вас тут… а если бы нет?! А если бы я тогда не догадалась?.. Так, спокойно. Спокойно. Юншен притворяется покорным, значит, у него есть план. Он справится. Он все сможет. Главное — не мешать. Главное… доверять.

Когда я поняла, что его план пошел куда-то не туда, а если точнее — провалился в бездну с грохотом и тучами пыли вместе с краем обрыва, у меня от ужаса что-то перемкнуло в голове. Особенно поначалу, когда мне показалось, что все они просто упали в пропасть и… и все.

А потом я еще раз едва не отбросила все четыре лисьи лапы, потому что проклятый камень, на котором висел мой муж, держался на соплях и грозился вот-вот отломиться совсем. А я даже не могла до него дотянуться! Причем мозгами-то я понимала, что толку от маленькой лисы — ну вовсе никакого, я не сумею вытянуть из пропасти даже одного взрослого мужчину, не то что троих. Но когда дурацкий обломок покрылся трещинами и почти отделился от скалы, меня закоротило окончательно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я почувствовала дикую боль в сердце, которая раскаленным прутом шла по позвоночнику и концентрировалась где-то в районе копчика. Точнее, хвоста. А-а-а, чешется, чешется, чешется! Больно! А тут еще проклятый ошейник душит… долой его! Р-р-р-р! О, расплавился…

Но даже боль и яростное жжение во всем теле не смогли меня отвлечь от главного. Молнией мелькнула мысль: третий хвост — это человеческий облик! А значит…

— Куда собрался, идиот?! — От избытка чувств я еще и не так могла выругаться, но все силы ушли в один рывок. — Ты мне еще супружеский долг… должен!

— Янли?.. — едва выговорил муж, из которого падение на твердую землю подальше от края обрыва выбило весь воздух. А сверху его еще шиди и шисюном припечатало, кажется. И еще одним… телом. Вот его я точно спасать не собиралась!

— Нет, суккуба с тремя хвостами! А ты кого ждал?! — Я одним пинком скинула с мужа лишних индивидуумов, упала на него сама и впилась в губы Юншена таким поцелуем, что дурацкое ущелье в дурацкой бездне просто исчезло.

Юншен:

— Люблю тебя, люблю тебя, — шептал я в чуть подрагивающее, непривычно удлиненное и слегка пушистое ухо. Пусть моя жена и выглядела необычно в этом полулисьем облике, но даже так сейчас она казалась мне безумно родной и милой. Когда я взял на руки ту лисичку, я уже практически осознал — вот оно, мое, родное. Просто не успел осмыслить и проанализировать.

— Ур-р-р, знаю.

— Очень люблю, — повторил я, медленно поглаживая один из ее хвостов такого веселого травянисто-зеленого цвета. И тут она… отличилась. — Только на камнях неудобно, — выдохнул, слегка ерзая. Болела рука, и что-то острое уткнулось прямо между лопаток.

— Терпи, у меня стресс. Сейчас я съем немного тебя и успокоюсь… достаточно, чтобы не съесть больше никого, — заурчала она, перебирая по моей груди пальцами и слегка царапая ткань ханьфу изящными когтями.

— Я, конечно, прошу прощения, — отвратительно бодрый и трезвый голос Юэ вторгся в нашу идиллию как нож в середину рисового колобка, — но хочу сообщить вам приятные новости. Управлять печатью поганец не сможет, у него больше нет ци на это. Рот гаденышу я заткнул. Руки связал. Могу еще и глаза выколоть, хотите? Потому что нас с шиди ваши поцелуи не смущают, а вот врагам на такое позволять смотреть не стоит. Хотя, — шисюн сделал вид, что задумался, — мы, конечно, можем и в кустиках покараулить… но не уверен, что подобная романтика на краю обрыва вам понравится.