Александр Конторович - Несмотря на достигнутые успехи

Телецентр.

— Собственно говоря, дамы и господа, я закончил. Готов отвечать на ваши вопросы, — беру у соседа бутылку воды и смачиваю пересохшее горло.

Журналисты растерянно молчат. Свалившаяся на них глыба информации — да, какой! Многих заставила призадуматься.

— Я никого не тороплю, господа, подумайте. У вас есть ещё время…

Разбрасывая по сторонам всполохи красно-синего цвета, к воротам телецентра подкатила колонна автомашин.

Выскочившие из автомашин мужчины в одинаковых черных костюмах и с автоматами, образовали вокруг них плотное кольцо.

Президент…

— Генерал-лейтенант Чернышов! Где он? — подбежал к воротам человек в штатском.

Кто-то из СОБРовцев указал ему в сторону.

— Генерал? Вас требует господин президент!

Заместитель министра вздохнул и поднялся со скамьи, на которой до этого сидел.

— В чём дело, генерал? — нетерпеливо повернулся к нему президент. — Почему не начат штурм?

— Командир СОБРа отказался вести на штурм своих бойцов. Я отстранил его от командования и назначил на этот пост его заместителя…

— Так в чём же дело?

— Он также отказался. И все остальные офицеры — тоже. Вон они стоят… курят.

— Так… понятно. СОБР — расформировать! Завтра же! Ничего, люди будут. Сейчас сюда подъедут бойцы из… в общем, человек восемьсот у нас наберётся. Отдайте команду выводить людей из здания — иначе откроем артиллерийский огонь. Танки уже на подходе.

— Командир! — пробивается ко мне наш связист. — Абзац, командир — по проспекту Мира танки идут!

Среди журналистов — паника. Повскакивали с мест, загомонили…

— Тихо! — сдергиваю у с плеча ближнего бойца автомат и стреляю в потолок. — Всем — на место!

Кое-как они усаживаются.

— Прошу спокойствия! По вам никто стрелять не станет! Всех выведут из здания! Всех вас и весь обслуживающий персонал! Мишка — организуй!

Полицейские и мы — все вместе образовываем коридор. По нему, торопливо, испуганно озираясь, бегут к выходу журналисты. Полицейские проверяют комнаты и выталкивают оттуда местную обслугу — на выход! Всем на выход — к зданию идут танки! Быстрее — нет времени на сборы!

Растолкав оцепление, подходит ко мне грузный мужик.

— В чём дело, уважаемый?

— Вы остаётесь?

— А куда ж денемся-то? — пожимает плечами начальник местной полиции. — Пятнадцать лет тут… куда я уйду?

— Ну… тогда и я останусь. Лейтенант запаса Сверчков. Командир пулеметного взвода. Олег! — кричит он куда-то. — Дуй сюда!

Ещё один мужик — помоложе.

— Рогов это. Олежка. Он снайпер — до сих пор ещё работать может, не сомневайтесь!

— Да куда ж я вас-то…

— Да всё туда же, командир! Куда и все. Оружие дай, а дальше…

Всё… ушел народ. Скрылись за оградою телецентра испуганные журналисты. Но далеко не ушли — столпились на той стороне проспекта, сверкая вспышками фотоаппаратов. Ну как же — такое зрелище пропустить! Раз в жизни две такие сенсации подряд выпадают. Правда, и у нас тоже не все ушли — в полном составе осталась дежурная смена в аппаратной — обеспечивают постоянную трансляцию. Остались и спецы из ГУУР — будут помогать им до последнего. Нас ещё видят. Все усилия властей поломать это дело оказались пока не слишком удачными. Кое-что, конечно, покорежили — не без того. Но интернет — этот нас видит и слышит хорошо.

Как этот дом оборонять? Стекло повсюду, да окна — в полэтажа. Один снаряд — и тут все стеклом битым позасыпет.

Хрен его знает… как-нибудь попробуем. Этот вариант мы тоже рассматривали — как крайний случай. Правда, мы ожидали «помогальников». Но те тихо сидят в своих городках — призрак падающей на голову ракеты оказался убедительнее любого приказа.

А к президенту, помимо его охраны, подошли и вовсе какие-то личности непонятные. Правда, хорошо вооруженные и экипированные — что есть, то есть. Не знаю как они в бою… увидим. В ФСО раньше парни были, что надо! Но их, практически всех поувольняли, как воюют новые — никто не знает.

Всего — больше тысячи человек. И всё — никто больше не пришёл.

Да, припекло мужика… Где сейчас армия? Могучие спецслужбы — где они? Нет никого. СОБР на штурм не пошел — спасибо, ребята! С вами воевать было бы тяжко…

Конечно — можно ударить ракетой по бульвару и смести их всех каленой метлой. Можно. И пару окрестных домов с их обитателями.

И всю эту толпу журналистов.

Нам, кстати, тоже прилетит, хотя и не так основательно.

Много кого можно порубить в кровавый винегрет.

Можно — но, нельзя.

Ударить ракетой по своему городу?

Ну уж нет…

— Командир! — это Мишка. — Камеры ещё работают!

А что — тряхнем стариной?

Вот и снова телестудия. Пустая на этот раз. Нет здесь зрителей — только камеры подмигивают мне красными огоньками.

Впрочем, отчего же их нет? Через объективы камер сейчас смотрят на меня тысячи глаз. Десятки тысяч. Сотни.

По всему миру.

— Добрый вечер! — беру я микрофон. — Надеюсь, для вас он таким и будет…

— Господин президент! — пробился через толпу референт. — Волин опять вышел в эфир!

Мог бы и не кричать — на опустевшем было экране появилась знакомая фигура. Её хорошо было видно отовсюду.

— Заткните ему пасть!

Ду-ду-ду-ду-рах-х!

Зашлась кашлем пушка на бронетранспортере — освещенные окна студии были хорошо видны.

Ого, как там озлобились! И за что?

Подумаешь — доброго вечера пожелал!

А если бы я его по матушке послал?

Дом бы срыл?

Осколки стекол дождем падают вниз — но не сюда, здесь окон нет. Снаряды такого калибра стену не пробьют… можно говорить дальше.

— Это ваш ответ, господин наркопрезидент? Других аргументов у вас нет?!

Бегущая строка пробежала по экранам мониторов — компьютерщики подполья ещё работали.

Огонь!

Рявкнуло танковое орудие, и на стене здания появилась черная подпалина.

— По экрану смотреть! Корректировать огонь!

Рыча мотором, пробирался по газону второй танк…

Уже серьёзнее калибр подтащили… не иначе, танки подошли. Сейчас меня тут прихлопнут.

Но, пока они бьют по телестудии, никто не стреляет по остальному дому — ребята пока ещё могут что-то там сделать. Каждая лишняя минута здесь — чьи-то спасённые жизни в другом месте.

А значит — нельзя уходить.

— Интересные аргументы у господина наркопрезидента… шумные и весомые — вы всё это ещё можете видеть.

Могут-могут! Камеру только одну покорежило — пять пока работают.