Александр Конторович - Кардинал в серой шинели

Барабанный бой!

Это от палаток иерархов.

Казалось бы, ничего не произошло, но усиленный с помощью клинка взгляд отметил тонкие ручейки дыма, которые начали просачиваться из-под передовых палаток. Дым становился гуще. Серый и какой-то неправильный, он не развеивался по ветру, а повисал низко над землей, основательно затрудняя видимость. Отрава какая-то?

Нет.

Проскочившие эти облачка всадники ничуть не походили на отравленных или одурманенных. Тогда, позвольте спросить, за каким рожном эти фокусы? Ничего, кроме того, что облака дыма затрудняли видимость на ограниченном участке, не произошло. Разогнавшиеся конники проскакивали этот участок за несколько секунд.

Снова бой барабанов.

В дальнем конце лагеря, там, куда ускакали наемники, замечаю движение между рядами палаток. Распахиваются их боковые стенки, и в проход вытаскиваются… что это?

Рогатки.

Простое и эффективное средство против атакующей кавалерии.

Понятное дело, что один ряд этих заграждений не сможет остановить всю массу кавалеристов. Да, потери будут, и весьма серьезные. Покалечатся кони, и множество всадников посворачивают себе шеи, вылетев из седел. Но основная масса конницы пройдет дальше. В том случае, если рогатки поставлены в один ряд.

Но здесь — не один ряд.

Не менее шести, разнесенных по глубине. И лучники с копейщиками между рядами.

Первые ряды конницы с размаху налетают на заграждения, и там немедленно начинается куча-мала.

Всадники начинают отворачивать коней в сторону.

Ну, скорее всего, и там вас что-то нехорошее ждет…

Так оно и оказалось.

При попытке свернуть вбок кавалеристы внезапно обнаруживают, что абсолютно аналогичные сооружения стоят также и внутри палаток.

Дорога, таким образом, оказывается разделенной на коридоры. И в эти коридоры продолжает вливаться масса атакующей конницы.

Хрипло ревут трубы. Чем-то похожие по звуку на узбекские карнаи. Во всяком случае, от сигналов горцев они отличаются очень даже основательно.

И по этому сигналу из укрытий по обе стороны дороги поднимаются лучники.

М-м-да… тяжко сейчас горцам. Скорость конница уже потеряла, перепрыгнуть с места ощетинившиеся остриями заграждения — задача весьма нелегкая. А под непрерывным ливнем стрел — так и вовсе невыполнимая.

Оставшиеся в тылу орденские пехотинцы бросаются к крайним палаткам. Отчего-то я совсем не удивлен, увидев, как влекомые ранее скрытыми канатами из палаток начинают выдвигаться такие же рогатки. Понятное дело, что столь же основательное заграждение, как впереди, здесь устроить невозможно. Но затруднить возможность отхода — вполне по силам. Да и, кроме этого, здесь есть еще один неприятный сюрприз.

Бегом возвращающиеся на свои позиции пехотинцы ордена. Не менее тысячи копейщиков и столько же лучников. А вся кавалерия горцев — к ним спиной.

Пока.

Но скоро они очухаются и ударят на прорыв.

Вот зачем был нужен дым!

Дымзавеса выполняет сразу две задачи.

Дезориентирует атакующих, не позволяя им рассмотреть спешно возводимые заграждения.

И прикрывает возвращение отступивших пехотинцев. И вот этот сюрприз — самый неприятный. Копейщики стоят сразу же у рогаток. Концы копий прижаты к земле, а острия смотрят в сторону горцев. Пусть только перескочат кони через рогатки — и их примут на копья. Запирая выходы из узких коридоров, стоят плотные группы копейщиков — не менее десяти-пятнадцати человек по фронту и по шесть-восемь в глубину. Да, остались свободными участки между проходами — там где стоят палатки. Но в них еще надо как-то попасть! Но в палатках расположены аналогичные препятствия, так что на лошади там не очень-то поскачешь… А тут еще и лучники наготове. До копейщиков еще надо добраться…

Но есть еще и пехота. Та, которая сейчас изо всех сил спешит на помощь к кавалеристам. Точнее, спешат не упустить свою долю в разграбляемом лагере. Что там сейчас происходит с их товарищами, они не знают. Дым и пыль закрывают от них сейчас все происходящее впереди. Вот и спешат болезные… боятся, что все без них разграбят. С высоты своего расположения я хорошо различаю отдельные фигуры. Вооружены они разносортно. Доспехи есть не у всех, оружие самое разнообразное. Кое у кого даже обычные дубинки. Что ни говори, а страсть к наживе — мощный стимул. И даже жизнью своей они готовы рискнуть, лишь бы урвать что-нибудь на халяву. Вы скажете — месть? За убитых товарищей? Щас… Тут еще родовой строй и чувство локтя распространяется только на своих. То есть — на родственников. Тех, что живут рядом. В одном селении. А пострадавшие роды — чужие, стало быть, их и пограбить можно иногда. А про чувство мести вспомнить только в нужный момент. Вот как сейчас, например.

Снова рев труб. Над палатками поднимается желтое полотнище.

— Залп! — ору я во все горло.

И с нашей горки на пехоту противника сыплются стрелы. Не отстают от нас и стрелки на плато. Пока еще нет отступающей кавалерии, они поворачиваются к набегающим пехотинцам и накрывают их плотным залпом. Вижу, как бегают между рядами лучников подносчики, сбрасывая на землю пучки стрел.

Вопль расстреливаемых горцев слышен даже у нас. Не ожидавшие такой подлянки, они буквально десятками валятся на землю. Боевой пыл у них моментально угасает. И, развернувшись на месте, они с такой же скоростью бегут к проходу.

Так, с этими все ясно.

Оборачиваюсь к лагерю.

А вот и пропавшие наемники…

Плотные ряды скролльцев неторопливо выезжают из-за поворота. Остановив коней у последних рогаток, они вносят свою лету в расстрел горской кавалерии. Здесь и те наемники, которые только что убегали по дороге. Заманивали, так сказать… Да… похоже, что брать пленных орден не намерен. Ну и что? Мне-то с этого какая печаль? Чем больше горцев ляжет здесь — тем меньше их придет в долину, грабить моих людей.

А у прохода что происходит?

Вижу, как бегущая пехота врывается внутрь. Повезло…

Хотя…

Это еще бабушка надвое сказала.

Следом за ними пришпоривают коней те из наемников, которые успели отступить на края плато. Их не очень много, но уж с полтысячи всадников точно будет. Но вот стрелки на скалах… как их пройти?

В этот момент над первыми рядами скролльцев поднимается черное полотнище. И с верхушек скал на убегающую пехоту летят стрелы вперемешку с камнями.

А вот это — все!

Полный и окончательный разгром.

Мало кто из них добежит до спасительного выхода…

— Наши воины еще ночью поднялись на скалы. Там было мало часовых, все спали. Никто не ожидал такого нападения. — Решающий придерживает коня, переступающего через груду тел. — Многие из воинов сорвались при подъеме. Все они умерли молча, чтобы не выдать своих товарищей. До утра, как ты понимаешь, никто из спящих не дожил.