Время Имен (СИ) - Ар Алексей

— Тебе пора! — Вариант простер руку, вооруженную тростью.

— Стой…

Боль и тепло переполнили тело. Где-то далеко, на грани чувствительности промелькнули образы трех дверей… В глаза плеснула яркая вспышка и димп закричал, теряя контроль. Возрождение, подчиненное чужой воле, не спрашивало согласия.

Он вынырнул из жемчужных когтей перехода и обрушился в раскидистый кустарник, озеленявший подходы к площади Согласия. Поборов крик, перекатился на тротуар, оценил обстановку и замер…

Площадь перестала существовать. Меж зданий кружил гигантский угольно-черный смерч.

Тьма обрела физическое воплощение. Непроницаемой обсидиановой колонной соединила перемалываемую землю и расколотые белые небеса. Волнами мрака кружилась среди осыпавшегося мира — у любимых народом красот парковой зоны отдыха. Флаинг-сектора, закусочные, комплексы развлечений, декоративные, сдобренные архитектурными изысками насаждения — чернота поглощала их с легкостью, неподдающейся описанию.

Короткий выплеск-щупальце, изломанные непропорциональный формы и ничего — недавний кусочек материи разбивался в пыль, неподвластную человеческому восприятию.

Питаясь первозданными частичками, смерч рос — грохотом и первобытно-жутким рыком сотрясал пространство. Внушал ужас. Радиотрансляционная сеть надрывалась хриплым криком — кодом «Бат», что добавлял паники в месиво толпы. Кто-то пробивался к флайтам, стремясь укрыться в небе, кто-то просто бежал… Падал, поднимался, умирал.

Смерч успевал повсюду.

Одним прикосновением избавил палату Совета от фронтальной стены, заменил твердь всепоглощающим антрацитом и лишил чиновников разума. Они увидели Хаос, прочувствовали первозданную мощь.

Росчерки пробоев энергоцентрали, дробящиеся стеновые панели, дождь из обломков. Горожане растворялись в дымящейся бетонной взвеси или же чудом успевали достичь выхода — двери, окна… стенового пролома.

Невысокий полноватый блондин, в броской зеленоватой накидке, избегая сети молний, пробрался через зубья расколотой перегородки и прыгнул вниз — с пятого этажа… Но хаос успел полакомиться; черный хлыст стегнул воздух и оплел падавшего человека.

Служащий не дотянул до бетонки четырех метров. Корчившейся фигурой вознесся обратно на пятый уровень, чтобы там раствориться во мраке. Точно по сигналу из поднебесья начался исход транспорта: машины камнями обрушивались на тротуары, болидами пробивали здания — в потоках горящего крошева уродовали стены, вышибали из квартир и офисов тех, кто медлил со спасением.

Люди кричали. Тонким писком на общем рокочущем фоне. Недолго.

Смерть пировала.

Хаос.

Хетч. Николай не смог сдвинуться с места — изучал приближавшуюся тьму в абсолютном отсутствии страха. Никакого ужаса, только любопытство и чувство общности с ревущим монстром. Он часть процесса, где-то в угольной глубине, за барьером уничтожаемой реальности, таилась цель, весь смысл и сущность жизни… В душе застыло проклятье.

Охотник дрогнул. В тридцати метрах левее с треском, отдельными серыми кусками, взмыл к небу бордюр фонтана, раскололось в агонии дерево… Он удивился — с его пальцев на землю упали капли радуги. Цветными пятикопеечными узорами растеклись по траве и мгновенно переродили зелень в череду затухавших вспышек. Пустота явила нетерпение.

Бежать поздно.

Фонтанами земляного крошева тьма вознесла над планетой кустарниковую полосу.

Шарахнувшись назад, димп извернулся, устоял на ногах и рванулся прочь — ориентировочно к апартаментам, занимаемым Эдэей. Бежать метров триста-четыреста, если он правильно запомнил планировку района… Но оно гораздо ближе — в бешенных вихрях разрывает деревья, черной пастью пожирает клочья.

Пелена затянула охотничьи тылы. На изменчивой текстуре тьмы бег человека растянулся в столетие…

Медлить нельзя! Николай уцепился за сигнальный столб, резко повернул… Грудью пробил обвисшую мертвую зелень и выбрался на тротуар, стиснутый раскалываемыми домами. Опрокинулся на спину. Поблизости на бетон рухнула грузовая платформа — брызнула осколками, полыхнул фиолет…

Удар. И саднящие костяшки пальцев.

Не останавливаться. По крышам флайтов, успевших приземлиться.

В одной из машин промелькнул мужчина, пытавшийся избавиться от ремней безопасности. Заклинившая дверь обрекла жертву… Скачком взлетев на транспорт, Николай грохотом ботинок приласкал металл.

Грузовая платформа медленно перевернулась. В последнем усилии ее сигнальный фонарь мигнул красным.

Столкновение двух аппаратов димп наблюдал уже в падении. За мгновение до громоподобного контакта покинул облюбованную крышу и спасся… Но не спас объятого пламенем неизвестного.

Город умирал.

Не далее, чем в пятнадцати метрах от плоти, снедаемой огнем, под обломками лежала женщина. Ее ноги, придавленные куском стеновой панели, безвольно торчали из-за края плиты. Синие элегантные туфли с мельхиоровой бляшкой на ногах — факт, выхваченный сознанием из безумия.

И вспышкой полная картина — полные боли карие глаза, кровь на подбородке. Рука, что в отчаянии закрывала голову дочери — испуганного ребенка, прижатого телом матери. Возможно, они молились перед приходом тьмы, что нависла над ними.

Стрелы осколков полоснули мир. Взрыв… Колючая режущая боль нашла цель — лицо и руки матери.

Атеизм не вечен… Охотник врезался в стену, отпал на содрогавшуюся бетонку и без промедления рванулся на крик. Перемолов ботинками гальку, первые метра четыре пролетел едва ли не в горизонтали, а дальше — кубарем.

Острый щебень резанул тело. Он отринул боль, чтобы восстать из партера и сквозь каменные вихри прорваться к искомой точке. Иссеченными руками ухватиться за арматуру плиточного капкана.

— Керра, — прошептала женщина.

Тяжесть рванула мышцы

Димп отрешился от холодного дыхания Костлявой. Распрямил гудевшие от напряжения конечности… С хрустом из поднимавшихся завалов посыпались останки материалов, точно неведомый зверь заворочался под грудами.

«Не все продумал…» — Николай попробовал перевести дыхание. Он держал панель на весу и не представлял, чем вытащит дамочку из проблем. Руки заняты и под шрапнелью обломков долго не протянут. Попадание в бок, плечо; скользящий рикошет по уху… Звон.

Чернота подступала.

У эпицентра спасательной операции возникло новое действующее лицо. Проявилось необычно — перемазанными грязью сапогами рядом с женщиной. Сперва Николай увидел именно обувку, а уж затем, скосив налитые кровью глаза, владельца.

Патрульный КОМСКа взломал баррикаду ураганного вихря и нырнул под бок димпа.

— Еще пяток секунд, браток… Продержись, — намеком на слова раздался хрип.

Николай судорожно кивнул.

Социопатрульный подхватил леди с дочерью и, по мере возможности, метнулся назад. Успел — под завалом разверзлась трещина.

Земля расступилась — дыхнула жаром, холодом и запахом тления. Взламываемый бетон вспучился буграми, что девятым валом устремились к Охотнику. А следом воющая тьма.

Николай обернулся в броске. Куда его несет? Оценить финиш-точку столь рьяного стремления не позволяла диспозиция… и болид КОМСКа, измятыми формами болтавшийся над бетонкой. Двое оперативников загружали в машину ребенка, отчаянными жестами торопили напарника, спешившего от очередного завала. Патрульный прыгнул в момент, когда вихрь дернул аппарат в сторону… Не промахнулся — счастливчик. Его втащили внутрь капсулы на счет три и призывно махнули димпу:

— Не глу… — рев поглотил фразу.

Николай кивком указал патрульным в сторону дома Гранатовых: мол, ему туда…

И он достиг цели, сходу врубившись в поваленные парковые деревья. Переплетение щепы и веток непреодолимым месивом встало на пути.

Голень пропорол торчавший сук… Начало на двоечку. Он рухнул в лиственные дебри, чем вызвал усиление грохота. Акустика сошла с ума. Но причина заурядна — оставшийся позади дом тяжело осел наземь.

Хаос творил.

Кольцевая волна пыли, дыма, гальки и фиолетовых проблесков родилась в мгновение ока — здание умерло с шиком, грозя захлестнуть барахтавшегося Охотника.