Роман Лугатин - Новая особь

Он притащил человека на масштабное, открытое пространство — зеленое поле с почти круглыми песчаными участками для бейсбола и софтбола. Монстр со своей двуногой ношей остановился в темном центре большой площадки покрытой мелкой зеленой травой, от которой вся правая часть одежды Хьюберта была мокрой и окрашенной в соответствующий цвет. Но и за это он остался благодарен пауку, так как песок, набитый в обувь и под одежду, его бы не так сильно обрадовал.

Только некоторые из пяти, располагающиеся вокруг зеленого центра, песчаных полей для любимых американских игр были хоть как-то освещены. Другие же три, находясь в полной темноте, подверглись ночной изоляции.

«И зачем там вообще нужен свет?» — в уме рассуждал мужчина, лежа не в самом удобном положении. — Все равно ночью тут никто никогда не играл и не играет. Да и вообще встретить ночью в парке прохожего — большая роскошь. Разве что преступник душевнобольной сюда сунется».

Теперь паук, осуществив первую затею, решил перейти ко второй ступени своего блестящего плана: устроить ловушку неприятелям. Опасаясь, что заложник сбежит, монстр, перед тем как покинуть видное место, покрыл его еще одним — дополнительным слоем красной паутины. Конечно, вместо того чтобы тратиться на человека «ценным» веществом, он мог бы просто откусить Хьюберту ноги, таким образом, избавив себя от дополнительных волнений и утолив всевозрастающий голод. Однако этот способ обездвиживания мог оказаться смертельным для человека и пауку, как хорошему специалисту своего дела, это было прекрасно известно.

Лунный луч, просочившийся через, рассосавшуюся местом, облачную пелену, лизнул членистоногого монстра по его бугристой спине, не вызвав и малейшего намека на неприятное ощущение. Правильнее будет сказать, паук его вообще не почувствовал.

«Вот что значит: ночной охотник», — подумал Хьюберт, уже провожая взглядом красного паука, исчезающего в районе темного, песчаного поля для софтбола.

Батлер, стоя у стены дома, вспоминал, как паук напал на него:

«Мелькнувший красный силуэт. Огромные белые, с красными вкраплениями, жвала, больше похожие на бивни слона, чем на приспособление для разделки мяса. Сильная ноющая боль при падении, быстро распространившаяся по всему телу, породила самое отвратительное для Батлера ощущение — чувство страха. Затем он побежал…»

В прозрачно-красноватых окаменелостях, торчавших из кирпичной кладки, он узнал, ставшие недееспособными, паучьи придатки, оторванные от тела монстра. Соблазна, попытаться извлечь их из стены, у него не возникло в большей степени не из-за ненадобности ему драгоценного минерала, а по другой причине — это невозможно было сделать без специальных инструментов. Иначе паук не оставил бы их тут.

В качестве сыщиков огнестрела выступили Блоу с Дунканом. Им лучше, чем Батлеру, было известно, где затерялся смертоносный прибор. Какое-то время военный тоже поискал его, но, поняв, что не сможет принести соратникам никакой пользы, решил на время уединиться и осмотреть место баталии, случившейся здесь относительно недавно.

И вот теперь он поистине ужаснулся:

«Я был все еще жив? Или уже мертв? А может, и то и другое — одновременно?» — Бьющий в зажмуренные глаза ядовито-красный свет от паука, промелькнувшего прямо над лицом, было самым страшным и одновременно живым воспоминанием, тяжело сглотнувшего, Батлера. После более четкого осознания случившегося изменилось его отношение к жизни и, как ему показалось, окружающая обстановка тоже преобразилась. Он, вроде как, проникся небывалым интересом к пространству, окружающему его. Но, спустя некоторое время, картину омрачили множественные трупы, усеивающие периметр отеля.

Место, с которого он осматривал угодья гостиницы «Плаза», нельзя было назвать близким, но даже отсюда ему удалось насчитать свыше дюжины разорванных или обглоданных фрагментов человеческих тел в солдатской униформе.

Затем он неожиданно услышал знакомый голос, окрашенный в радужные краски — голос Дункана.

— Я знал, что мы найдем его. В конце концов, у нас не было другого выбора.

В голове Батлера неожиданно вспыхнули приятные воспоминания из жизни. И тут он осознал, что все-таки живой, а не мертвый. Будоражащая клокочущий рассудок война между человеком и разумным насекомым — все еще продолжается. Уничтожение мутанта-паука до рассвета, вновь становится самой приоритетной задачей. Ведь если имеется оружие, есть смысл и сопротивляться. По счастливой случайности, спасшиеся при гибельных обстоятельствах люди, всегда полны решимости и Батлер не был им исключением.

Кровожадный паук.

Один из крупнейших городов мира — плотно заселенный людьми Нью-Йорк.

Множество смертей. Вот чем чревато проникновение беспощадного монстра в обитель человеческой колыбели.

«Это не должно быть так», — сказал себе Батлер. Возникшее в его голове изображение счастливых, играющих на детской площадке детей, поражало своей четкостью и реалистичностью, которой, кроме уничтожения и разрушения, он не замечал в своем прежнем сознании.

Он снова пришел в себя, словно проснулся от продолжительного сна. Любовь к детским улыбкам и радости, возникшая в его мимолетном видении, пробудила ранее не ведомые ему чувства.

— Черт, что со мной? — бросил он в пустоту. — Кажется, я совсем расклеился.

— Батлер, ты идешь или нет? — спросил военного Блоу, стоявший уже в нескольких метрах от него.

Обновленное психологическое состояние Батлера имело беспрецедентную форму. Теперь, казалось, он и сам стал беспрецедентным военным, сражающимся с чужеродным организмом за благополучие чужих людей и их детей. Одно дело сражаться с другим человеком, куда сложнее противостоять живучему, всесторонне развитому насекомому.

— Все в порядке? — осведомился Скот у отставного военного. Я, конечно, не доктор, а всего лишь ученый, специализирующийся на изучении редких видов животных, но могу с полной ясностью утверждать, что ты неважно выглядишь.

— Да будет тебе!.. — усмехнулся Батлер. — Все со мной в полном порядке. Пара синяков, и только, а внешний вид сейчас у нас у всех непрезентабельный. Чувствую я себя хорошо, даже лучше чем раньше. Только одно беспокоит: Хьюберт обязательно должен остаться в живых.

Скот опустил вниз свой тревожный взгляд. Все раны и ушибы, не только физические, но и психологические, не доставляли ему столько неприятных ощущений, чем то, что человек, вызвавшийся им на помощь и пожертвовавший собой, попал в непредвиденную западню. После упоминания Батлером о Хьюберте, не только Дункан впал в уныние, но и Грэг, державший в своих руках огнестрел, тоже выглядел так, словно проглотил сгусток отрицательной энергии.