Алексей Гравицкий - Аномальные каникулы

— Что же получается? — выцедил сквозь зубы Тимур. — Зря все? Зря все…

Он не договорил, чувствуя, как в горле застрял комок.

— Наверное, мы ошиблись, — пробормотал Ворожцов. — Значит, не все дома еще обошли.

— Сам же говорил, что аномалии только в этой части деревни!

— Нужно еще раз проверить…

Тимур мотнул обрезом в сторону выхода. Велел:

— Пошли-ка на улицу.

Ворожцов прищурился и потыкал пальцем в экран наладонника, словно там можно было погуглить и найти ответы. На ПДА высвечивалась окружающая картинка: три аномалии на детекторе, две метки на сканере. И всё.

— Пошли, — повторил Тимур уже спокойнее. — Нечего в темноте тупить.

— Ты прав, — согласился Ворожцов. — Давай на улицу, там разберемся.

Перед тем как выйти, Тимур все же проверил дальнюю комнату. Но ни треноги, ни прибора там не обнаружилось. Он вернулся в прихожую, подсвечивая себе и Ворожцову, обогнул пару так и не проявивших себя бурдюков и вышел на веранду. Дал глазам привыкнуть к солнечному свету, двинулся к вышибленному листу жести в заборе. Ворожцов поспешил за ним.

— Ну и где твой прибор? — раздраженно спросил Тимур, останавливаясь посреди дороги и разводя руками. — Где, умник? Может, за столбом не видно? Или в канаве твой братец его спрятал?

— Не кипятись. — Ворожцов был чернее тучи. — Я помечал все дома, которые мы проверили. Сейчас посмотрим.

Тимур повернулся.

Ворожцов уменьшил масштаб карты и тихонько вел пальцем вдоль схематичной улицы — сначала с одной стороны, потом с другой. Бубнил себе под нос.

А Тимур не мог оторвать взгляда от черной полоски под ногтем на указательном пальце.

Такой же, как у него.

Три дня, и эти чертовы полоски под ногтями…

Нет уж! Теперь они найдут этот проклятый прибор!

— Мы проверили все. — Ворожцов поднял глаза на Тимура. Во взгляде застыло непонимание. — Я не знаю, где еще могли проводить эксперимент.

— Дай сюда шарманку. — Тимур отобрал ПДА и уставился на карту. Схематичные домики двумя параллельными рядами горели на темном фоне. Во многих мерцали метки аномалий. — Как тут еще отдалить?

— Вон ползунок, — показал Ворожцов. — Ты же вроде позавчера по такой же карте шел…

— Не гунди. — Тимур двинул ползунок, меняя масштаб. Теперь он видел всю деревню целиком. — Так, здесь что?

— Это крайние дома, — объяснил Ворожцов. — Вот в этом мы ночевали.

— Ага, понял. — Тимур повертел головой, соотнеся изображение с окружающей местностью. Вновь уткнулся в экран. — Погоди-ка, а это?

— Где? — нагнулся Ворожцов.

— Да вот же, пес слепой… — Тимур осекся и шмыгнул носом. — Извини. Вот, на отшибе совсем.

Оба подняли головы и синхронно обернулись. За трухлявой крышей просевшей хибары виднелся цилиндр водонапорной башни. А ведь Тимур приметил ее еще вчера вечером, с пригорка…

— Водонапорка! — воскликнул Ворожцов. — Ее не проверяли!

— Не спеши радоваться, — осадил его Тимур. — На карту глянь, там нет аномалии.

— Башня слишком далеко отсюда, детектор не добивает. — Ворожцов забрал ПДА из руки Тимура. — Пошли.

Как только башня появилась на детекторе, стало ясно: аномалия возле нее есть. Одна, мощная, ярким пятном горящая на фоне остальной тусклой россыпи.

А еще там была радиация.

Водонапорка излучала, и излучала нехило. Странно, что на карте это место отмечено не было — ни как опасное, ни вообще как объект, достойный внимания. Никак. И Ворожцов-старший ни разу не упоминал в своих пьяных россказнях, что на месте эксперимента такая суровая радиация.

Счетчик затрещал еще на подходе, метров за тридцать.

— Стой, — предупредил Ворожцов, придерживая Тимура. — Башня фонит.

— И что? — нахмурился Тимур. — Здесь много чего фонит. Рентгеном больше, рентгеном меньше… И так уж нахватались на год вперед.

— Вот именно, — кивнул Ворожцов.

Тимур повернулся к нему. Внимательно посмотрел исподлобья. Тихо спросил:

— Я что-то не пойму, ты расхотел туда идти?

— Нет. — Ворожцов ответил на взгляд, хотя уверенности в голосе не было. — Но придется делать все очень быстро.

— Сколько у нас времени?

— Точно не знаю. Минуты три. Может, пять. Потом… если не успеем или не получится… Нужно будет быстро уйти.

— Значит, у нас есть одна попытка.

— Значит.

Тимур еще некоторое время держал взгляд Ворожцова, потом моргнул. Не потому, что тот его переглядел. Вовсе нет…

— Готов? — привычно спросил он и скинул рюкзак на траву.

— Кажется, — кивнул Ворожцов. Тоже снял рюкзак, поморщившись от боли в руке. — Да, готов.

— Тогда заводи чертову шарманку… И бегом!

Тимур рванул через бурьян. Он старался смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. Среди кустиков мелькали валуны, под подошвами хрустели прошлогодние стебли. Но скоро трава стала редеть, и Тимур выбежал на песчаную площадку.

Башня была крупнее, чем казалась издалека: метров десять в высоту, а то и больше. Из нижней ее части торчал огузок толстой трубы с намертво прикипевшим вентилем, вдоль железного бока поднималась вторая труба — совсем тонкая, проржавевшая насквозь.

А рядом, за прутьями ограды, белела кирпичная пристройка.

Возле забора, с внешней стороны, лежал разложившийся труп с клочьями седых волос на черепе. Второе тело валялось на пороге мастерской.

— Умники-ботаники? — не разобравшись, спросил Тимур.

— Нет, — отозвался Ворожцов, притормаживая. — Один прямо рядом с прибором умер, второго брат уволок.

— О как! — удивился Тимур. — Значит, кто-то еще приборчик врубал?

— Наверно. — Ворожцов восстановил дыхание и покосился на седовласого. — Откуда им было знать, что это за штуковина и как она настроена…

— То-то я гляжу, как их в глубокий пенсионный возраст вогнало, — кивнул Тимур и сплюнул, чувствуя, как его начинает подташнивать. — Сколько времени прошло? Ты не засек?

— Не засек. Минута или больше уже…

— А где аномалия? — спросил Тимур, со скрежетом отворяя решетчатую калитку.

— Там же, где прибор, — мотнул головой Ворожцов. — Внутри.

Тимур хотел включить налобник, но увидел, что внутри горит свет. Замедлил шаг.

— Что за хрень?

— Аномалия, — сказал Ворожцов. — Заходи уже.

Тимур переступил высохший труп, распластанный на пороге, и вошел внутрь. Здесь действительно когда-то была мастерская местного плотника или слесаря. А может, и того, и другого в одном лице. По левую руку стоял искромсанный стамесками и временем верстак. Вдоль стен темнели круги для циркулярок.

Посреди мастерской возвышался трехногий штатив с причудливым прибором, напоминающим телекамеру. А за ним переливалась радужным сиянием аномалия. Завораживающая. Будто живая. Таких Тимур еще не видел.