Андрэ Нортон - Нет ночи без звёзд

Она нахмурилась.

– Надо будет разгадать эту загадку. Мы ведь узнали, как лечить, как луна действует на мужчин и женщин, как призвать рыб или говорить со зверями и птицами. Это все знание шаманов.

Сандер встал и свистом позвал Рина. Знание шаманов его не очень интересовало. А то, что знания кузнецов могли содержаться в таких знаках, – в это он не поверит, пока не увидит собственными глазами. Они все еще находились далеко от леса, а ему не нравилась мысль о ночевке в открытой местности.

Он затоптал угли костра, тщательно набросал поверх пепла землю, как всякий житель равнин. Пожар в степи – для него более реальная опасность, чем тот набег на поселок. Он видел последствия таких пожаров: двух человек из его племени застал огонь, и они погибли в красной ярости, от которой не может спастись человек.

Они пошли дальше. Пеканов не было видно, но Рин вернулся по зову Сандера, чтобы принять седло и мешки. Фейни не беспокоилась из-за отсутствия своих животных. Возможно, они всегда путешествовали так.

Ближе к вечеру за кустами показались деревья. Сандер остановился, впервые усомнившись в разумности своего решения. Под деревьями, которых уже коснулись цвета осени, было темно и мрачно. Может, все же лучше переночевать здесь и войти в лес утром, а не блуждать вслепую?

– Где Кай и Кайя? – спросил он у девушки.

Она сидела на земле и, услышав вопрос, взглянула на него.

– Они сами по себе. Я сказала, что не повелеваю ими. Этот лес, – она показала подбородком, – им понравится. Они обычно не живут в открытых местах, любят деревья.

Ну, какое ему дело? И все же чем больше Сандер глядел на лес, тем меньше хотел входить в него в сумерках.

– Мы останемся на ночь здесь, – решил он, потом подумал, согласится ли она с таким решением.

– Как хочешь, – все, что она ответила, и встала, чтобы снять со спины Рина свои мешки.

Сандер в свою очередь снял с койота седло и свои мешки, и Рин тут же исчез в лесу в поисках пищи. Пеканы не возвращались, и Сандер подумал, так ли прочен контроль Фейни над ними, как она считает. Но девушка не проявляла беспокойства. Она сняла верхнюю одежду, и отблески пламени костра заиграли на ее поясе и массивном ожерелье.

Снова она сделала лепешки и стала печь их на сковороде, а Сандер в это время проверил свой запас стрел. Он хотел углубиться в темноту леса с подготовленным оружием. Потом набрал дров, которых, как он надеялся, хватит на ночь.

Фейни начала напевать. Слова были незнакомыми. Время от времени Сандер слышал знакомое слово, но остальное – все на каком-то непонятном языке.

– Твои люди всегда жили у реки? – неожиданно спросил он, разрывая убаюкивающее очарование ее песни.

– Не всегда. А какие люди всегда жили на одном месте? – в свою очередь спросила она. – Разве нас всех не сорвало с места, не обрекло на блуждания Темного Времени? Говорят, мы с морского корабля, его вода занесла далеко на сушу. На борту многие умерли, других смыло за борт. Но некоторые выжили. Когда море отступило, корабль остался лежать на земле. Это было во дни Маржи, матери Наны, а Нана была матерью Флори, которая родила Санну. – Она медленно перечисляла имена, больше, чем он смог бы сосчитать, и наконец завершила: – И я истинная дочь четвертой Маржи. Люди с корабля встретились с другими, и так был основан Педфорд во времена бабушки моей матери. До этого мы жили у моря южнее. Но потом ушли на север, потому что там внезапно выросла гора, как в Темное Время, и выбрасывала огонь и скалы, так что все живое бежало. А твое племя, Сандер-кузнец?

– Мы с юга и запада, как я сказал. Наши Помнящие знают, но только они одни. А я кузнец. – Он поднес руки к костру, согнул сильные пальцы. – Мои тайны иные.

– У каждого человека своя тайна, – согласилась она, искусно снимая лепешки со сковородки и протягивая ему одну. – Говорят, первая Маржи обладала искусством лечения и научила этому свою дочь. Но у нас есть и другая власть. – Она откусила горячего хлеба, каждое ее движение вызывало искры в украшениях.

– Скажи мне, – попросила она, прожевав и проглотив. – Почему ты ушел, отрезал себя от кровных родичей, почему ушел искать то, что можешь никогда не найти? Потому что утратил лицо из-за того, что твои люди не захотели назвать тебя кузнецом?

Она как-то смогла извлечь из него правду.

– Я был испытан и подготовлен – отец не сказал бы этого, будь это не так. Но Иббит его брат и давно хотел стать кузнецом. Он достаточно искусен. – Сандеру не хотелось такое говорить, однако он все же признал это. – Но он никогда не ищет того, что не было еще сделано. Я хочу знать больше: почему существуют металлы, которые умели обрабатывать люди Прежде, а мы не умеем, какие их секреты мы утратили. Отец знал, о чем я думаю, но всегда говорил, что у кузнеца есть долг перед его Толпой. Он не должен уходить, не должен охотиться за тем, что, возможно, не существует. Когда отец умер, Иббит заставил совет слушать, сказал, что у меня голова полна снов, что я слишком молод и безрассуден, чтобы стать кузнецом. Он, – губы Сандера затвердели, – он великодушно предложил мне быть его подмастерьем. Подмастерьем! Мне, которого учил мастерству такой мастер, каким он сам никогда не станет! Он завидовал моему отцу, но во мне увидел средство овладеть волшебством кузнечного дела. Поэтому я и ушел. Если я узнаю секреты Прежде, то докажу, что это Иббит должен быть моим подмастерьем!

– Значит, этого ты больше всего хочешь – унизить перед всей Толпой человека, который унизил тебя? – спросила она, стряхивая с себя крошки хлеба.

– Не совсем. Прежде всего мне нужны тайны кузнечного дела. – В нем снова вспыхнула привычная страсть. – Хочу знать, как они работали, почему могли делать гораздо больше, чем мы. Правда ли, что они были велики умом, что то, что мы ищем долго и мучительно, они постигали мгновенно, сразу видели истинный путь. Некоторые невежды – так их называл мой отец – сейчас говорят, что люди узнали слишком много, и Великая Сила решила стереть их с лица земли, что они были злы в своих делах и их нужно было переплавить, чтобы из металла сделать что-то новое. Может, и так. Но я хочу узнать то, что смогу…

– А ваши Помнящие тебе не помогли?

Сандер покачал головой.

– Мы происходим не от тех, кто жил в больших городах. Скорее из пустынь, где люди всегда были предоставлены сами себе. Мы всегда были скотоводами, всегда кочевали со своими стадами. Наши Помнящие вспоминают только пожар, охвативший землю, небольшая группа людей и животных бежали от него и спаслись. Еще я из семейных преданий знаю, что наша семья всегда была семьей кузнецов, и что мы изначально не принадлежали Толпе. Мой первый предок присоединился к Толпе, когда она уже целое поколение скиталась, убегая от всего, что знала раньше. И с тех пор нашей страстью было умение делать что-либо своими руками.