Андрей Фролов - Мытарь

Андрей вновь кивнул, чувствуя, как язык присыхает к нёбу.

– Коротко. У меня для вас, Андрей Владимирович, две хорошие новости. – Назаров опустил глаза в стол, но тут же мгновенно вскинул их на Андрея, ловя его взгляд. – Первая – отдел персонала и непосредственно я, на основе ваших достижений на службе в полиции и успешно, – Назаров сделал едва-едва заметную паузу, – проведенной последней операции и дела Демина в целом, принял решение о повышении вас по службе до уровня номер два и переводе в отдел индивидуальных расследований. Юрий Алексеевич, – он перевел взгляд на Мельникова, – это мы с вами обсудим чуть позже. Оформлением формальностей и переходом на новое место работы можете начинать заниматься уже завтра. И второе, – снова пауза, – нам стало известно, что при выполнении операции вы устранили непосредственную угрозу жизни мальчика. За это вы представлены к получению государственной награды «За отвагу», Андрей Владимирович. Необходимая информация уже поступила в ваше личное дело. – Назаров жестом фокусника извлек из-под стола плоскую черную коробочку. – Примите саму награду.

Вот так, как на войне, – ни церемонии, ни оркестра. Медалька и стопка водки. Андрей встал, стараясь всем своим видом не выдавать бушующий в нем ураган эмоций, и осторожно принял из рук командира футляр.

– Поздравляю, Костин, вы отличный полицейский. – Назаров поймал руку Андрея и медвежьей хваткой пожал. Еще раз внимательно посмотрел в глаза. – Я знаю, что при выполнении захвата ваш напарник был ранен?

Что тут сказать?

– Да, Сергей Данилович.

Лицо мастиффа растянулось в улыбке.

– Так передайте ему, Андрей, что по возвращении его ждет приятный сюрприз. – Андрей кивнул, опускаясь обратно в кресло. – Пусть поправляется. Ваше первое дело носит разряд испытательного, Андрей Владимирович. – Назаров без паузы сменил тему разговора и еще раз повторил фокус с ладонями, выкладывая на блестящую столешницу серебристый компьютерный диск. – Можете приступать к ознакомлению с делом. Еще раз поздравляю. Это все.

Краткость, сестра начальства, подумал Андрей. Пригласил, помиловал, наградил. Добрый у нас шеф, а то мог бы и застрелить... На негнущихся ногах поднявшись с места, Андрей подхватил со стола диск и, поймав многозначительный взгляд Мельникова, направился к двери.

– До свидания, Сергей Данилович. – Но Назаров не ответил, уже начав разговор с Лексеичем. Андрей вышел, на этот раз совершенно не обратив внимания на секретаршу. В одной руке он, подобно гербовому орлу, сжимал коробочку с орденом, в другой диск.

И только в коридоре, когда, привалившись спиной к стене, Андрей закрыл глаза и перевел дух, на него со всей силой навалилось понимание произошедшего. Ух, Лексеич, зараза, накаркал в лифте. Но кто бы мог подумать?

Упустили клиента, один агент ранен, а тут тебе... Андрей отогнал эти мысли прочь, кто бы там разобрался в этих верхах?

Ну дела! Сколько раз, просматривая информационные файлы, Андрей втайне завидовал возможностям второго уровня. И это если учесть, что у него самого их было очень немало. Боевой гараж, сеть избирательного доступа, повышенный оклад, премии, пенсия, льготы, возможность индивидуальных расследований (глядишь, повезет и отправят ловить Демина на Карибы), расширенный арсенал и... кольнула предательская мысль о Пашке... новый напарник. Да непростой.

В общем, теперь он, Костин Андрей, сам себе президент, начальник боевой группы и исполнитель в одном лице. Трепещите, враги государства. Интересно, что бы сказала Светка? Андрей поморщился и отлепился от стены. Вот этих-то мыслей он точно не звал...

Произошедшее надо обмыть. Завороженно глядя на коробочку и все еще не решаясь ее открыть, Андрей на прямых ногах отправился в кабинет Мельникова. Диск с испытательным заданием в другой руке был безнадежно забыт до завтра.

– Площадь Ленина, приехали. – Таксист, киборг парня лет двадцати пяти, выжидающе посмотрел на пассажира в зеркало заднего вида. Андрей кивнул, рассчитался и вылез из каплевидного болида. Такси, такси. И почему он не обзаведется собственной машиной. Или флаером, это же раз плюнуть... Наверное, потому, что слишком часто приезжает домой пьяный. Вот примерно как вчера, после посиделок у Мельникова.

Юрий Алексеевич прибежал тогда в сильном возбуждении (видно, генеральный приласкал и его), сразу же отпустил Нину Александровну, свою неизменную секретаршу, способную дать фору самой миссис Хадсон, и сразу же распечатал потайной бар.

Нет, спорить нужды нет, коньяк и правда был хорош. Выпили за успех, обмыли Андрееву награду – алую звезду с желтым гербовым российским щитом и подписью «За отвагу», позвонили в больницу, и дежурный врач успокоил их по поводу Пашкиного состояния. За это, конечно, тоже выпили. Потом наконец был тост за переход в отдел индивидуалыциков, но Лексеич держался. Но вот когда его повторили рюмок через шесть, не вынес – сграбастал Андрея в объятия и словно отец, провожающий сына на войну, выплакался в жилетку. За это тоже выпили. Потом еще трижды звонили в больницу, еще раз обмакнули награду, выпили за какие-то там повышения Лексеича и, наконец, последние – за удачу, чтоб в сторону не вильнуло, и на посошок. Ну и конечно – за полицию.

Какая тут машина, а?

Андрей осознал, что вот уже пару минут не двигается с места, застыв на обочине, ежась под порывами продувающего проспект ветра и безразлично рассматривая громаду полицейского Управления. Отстроили ее лет сорок назад, прямо на месте взорванной террористами Архитектурной академии. Тогда в Новосибирске и возник этот памятник фундаментализму мегаполиса, город в городе, подавляющий своей высотой и мощью монолит.

Андрей закашлялся, приподнимая воротник. Вчера-то на самом деле было неплохо. А вот сегодняшний день еще ничего хорошего пока не сулил. С самого начала своего – настойчиво-беспокойного звонка на трубку. Звонила, конечно, Римма Ивановна. У них в отделе, мол, есть стенограммы, записи переговоров и смоделированные профили поведения всех участников последней операции, и ее несколько беспокоит поведение ряда сотрудников Управления. Ну поболтал сам с собой, и что? Вечно эти дотошные психологи лезли к полевым рабочим со своими тестами и проверками. Ну что, скажите, может дать такая информация начальству? Чего Лексеич, например, и так о нем не знает?