Юрий Тарабанчук - Проект Бессмертие

Иван Савельевич ловко соорудил из пальцев известную конструкцию и сунул ее под огнедышащий нос напарника:

-- Во! Нечего из себя жертву жизненную строить!

Богун, молча наблюдая за привычной перебранкой санитаров, покачал головой. Мысль о машине с больными не давала ему покоя.

-- А может - стреляться? -- между тем задумчиво вопросил плохо бритый и со значением подмигнул Ивану Савельевичу. -- Пистоли, конечно, задача серьезная, но жизнь разнообразит. К барьеру, друзья-декабристы! Процесс исторический... "Не падайте духом, поручик Голицын, зачем нам, поручик, такая страна?.." -- он с воодушевлением и решительно переврал слова романса. -- Я, как бывший контрабасист, стреляю без промашки и жалости сопливой. На спор в тире такие призы брал: ого! Что ни выстрел - то десятка, что ни выстрел, то яблочко. Прирожденный стрелок-любитель. Все завидовали! И наливали, конечно, безжалостно... Эх, ристалище житейское!.. Или ты, Иван, на бакенбардах двухсторонних желаешь биться?

-- На алебардах, -- внезапно поправил Арсений и едва заметно улыбнулся: -- На алебардах дерутся, на бакенбардах спят. Житейская, между прочим, мудрость.

-- Очень тонко подмечено, Арсений Николаевич, -- одобрительно затряс головой спитый. -- Это я так, ради смеху, перепутал буквенные знаки, падежи и склонения имен существительных. Кстати, страдательный падеж - моя непростительная слабость. Выпью - страдать тороплюсь. Возможностей нереализованных в дела заметные - море цельное и пол-литра закупоренных. Как блох, извиняюсь, на кошке шелудивой, этих возможностей было... Не по тому пути пошел, не ту тропинку жизненную выбрал... Пожинаю, извиняюсь, плоды свои, сокрытые от глаз чужих едва ли. На грядках, блин, и персик и хурма, но не видать их, блин, в акациях колючих!.. Да, мать моя женщина... -- Спитый, наконец, обратил внимание на армейскую машину и трагическим шепотом вопросил: -- А это что за путники на перекуре долгом? Трагикомедия в стиле фильма ужасов, не иначе. Я, конечно, на себя в зеркало давненько не смотрел, но жизни, фонтаном изрыгающей, во мне гораздо более пульсирует. Чего молчишь, Иван, и глазки хоронишь? Не доглядели бойцов армейских?

Внезапно наступило гнетущее молчание. Плохо бритый, осознав, что ляпнул лишнее, недоуменно поглядывал на Богуна и казался слегка растерянным.

-- Чучело ты гороховое, Жора, -- вдруг сделал нелицеприятный вывод Иван Савельевич. -- Клоун местный. Ни души, ни сердца не имеешь. Зря только землю топчешь. К санитарке из терапии на прошлой смене безответно приставал, в ноги пытался упасть, головой прижаться. Еле она тебя успокоила черпаком никелированным. Хорошо, что баба бойкая попалась, смышленая, обходительная. Знает, как с такими деятелями разговаривать, ублажить умеет. "Хлоп!" - полоником по башке и опять к больным, суп по тарелкам разливать бесплатный, с привкусом хлорным.

-- Все они до поры до времени боевые, -- загадочно подмигнул напарнику спитый. -- Просто не с того заезд я к ней начал. Надо было для начала фактурой ее, халатиком для виду прикрытой, повосторгаться, на слезу пробить, о жизни неудавшейся поплакаться, о предательстве человеческом поразмышлять, а потом уже денег просить... Прав, прав ты, Иван, пугало я и есть. Для дураков - объект насмешек, для умных - чрезмерно пьющее лицо... Одно спасение - свет знаний, из кочегарки исходящий. За дело правое всегда чем-то жертвовать приходится. Правильно, надеюсь, излагаю? Доступно вполне?

-- Допустим, -- нехотя признал Иван Савельевич.

-- Вот я и жертвую печенью своей бесценной, -- мученически наморщил лоб Синицын. -- Лучше печенью, чем жизнью. Парадокс? Не думаю. Ах, почему я не думаю, тебя интересует? Отвечаю навскидку: нечем мне думать, уже минут десять, как голову между плечей не ощущаю. Может, свалилась где-то по дороге, с бумажкой денежной, между зубами зажатой... Не видали, случаем парадоксальным, Арсений Николаевич?

-- Ладно уж, Синицын, иди поищи свою голову, а заодно и проспись у кол-лег, -- Арсений особо сделал ударение на последнем слове, проигнорировав вопрос спитого. Он, как ни странно, в чем-то понимал и жалел спитого санитара.

Иван Савельевич болезненно вздохнул. На его лице проступили следы нелегкой внутренней борьбы. Затем незаметно протянул напарнику пятерку. Тот так же незаметно принял дар, подмигнул, обернулся к врачу и ударил себя кулаком в грудь:

-- Благодарствую сердечно, Арсений Николаевич! Человек вы с буквы заглавной! Человечище, вы, настоящее, к сирым и убогим внимающее остро! Через полчасика, плюс-минус природная погрешность, как штык, у ваших ног пребуду! -- Мужчина крутнулся на месте и тяжело поплыл за угол.

-- Вот, Арсений, что образование с людьми делает! -- Иван Савельевич был яростен и невоздержан. Он уже раскаивался в том, что дал Синицыну деньги. -- Был мужик мужиком, на общие темы беседовали, житейские, а как связался с Рыжим, кочегаром, бывшим учителем литературы и еще неизвестно чего, все! Пропал Синицын! Я ему про охоту, а он мне про Феофила византийского, императора восточного! Кто такой, Феофил этот?! Не пойму!! Может ты, племяш, знаешь?

В этот момент на аллее больницы появился тентованный военный грузовик. Надсадно ревя и извергая клубы черного дыма, он на максимальной скорости подъехал к ним. Из грузовика выпрыгнули два десятка солдат и по периметру окружили машину с больными. Приказания отдавал лейтенант в камуфляже, на его петлицах виднелась эмблема химических войск.

-- Вы не контактировали с этими людьми? -- вместо приветствия озабоченно произнес лейтенант, подойдя к Арсению, и требовательно посверлил врача глазами.

-- Нет, не контактировали, -- покачал головой Богун. -- А что, собственно, происходит? Хотелось бы получить от вас внятные объяснения.

Проигнорировав вопрос Богуна, лейтенант сразу же потерял интерес к разговору. Он внимательно глянул по сторонам и жестко приказал:

-- Попрошу вас никому не сообщать о случившемся. Возможно, ответы вы получите позже. Занимайтесь своими делами, док, и не суйте свой нос туда, где ему не место, -- лейтенант угрожающе нахмурился.

Арсений резко развернулся и зашел в здание неотложки. Поведение военных выходило за все мыслимые рамки. Санитар недоуменно пожал плечами и последовал за ним.

-- Сеня, что все это значит? -- тут же тихо вопросил он, едва переступив за порог. -- Лейтенант себя ведет просто вызывающе! И вообще - откуда взялась эта машина?

-- Откуда взялась машина цвета хаки, да еще и с армейскими номерами? -- с горькой иронией глянул на дядю племянник. -- При желании догадаться совсем несложно. Единственный военный объект, расположенный рядом - это биозаповедник "Зеленая Лужайка". -- Доктор подошел к окну и пробормотал: -- Мне все это совершенно не нравится, очень не нравится...