Кирилл Якимец - Войны и миры: Отряд "Омега" (с испр. орфографией)

— Пур, ты тоже догадался?

— Что никого нет?

— Да. Только трупы.

Держа бластеры наготове, Василий и Пурдзан бегом спустились в котловину. Василия интересовали две вещи — шлюпка и корабль. Пурдзана не интересовало ничего, он чувствовал, что неверные исчезли, мстить уже некому.

Около стен монастыря остановились — на всякий случай. Выставили вперед стволы, обошли первый танк и пробрались в пролом, оставшийся от снесенной надвратной церкви.

Изнутри монастырь напоминал опустошенную деревню — окна келий все открыты, никакого света внутри. Пусто. Двери сорваны. Под невысокой звонницей валяются осколки колокола. А посреди двора — какая-то белая куча. Василий не хотел себе признаваться, что смотрел на эту кучу с самого начала — только на нее. Трупы. Монахи без ряс, в нижнем белье, мертвые, сложены в аккуратный штабель. Длинные волосы свесились вниз, рты разинуты в идиотском оскале. Стеклянные глаза. Оловянные кресты.

Василий побрел прочь из монастыря. Шлюпка. Сосредоточиться на шлюпке. Что там со шлюпкой? Кто там в шлюпке? Можно ли на шлюпке добраться до своих, или придется раскочегаривать галеру?

Василий только сейчас осознал, что вместе с джипом сгоряча разбил и аппарат связи. Скорее всего, на шлюпке или на корабле есть аналогичный аппарат. Конечно же, есть. Вот этим и надо заняться.

Колпак шлюпки был разбит, но больше никаких повреждений Василий не обнаружил. Мертвый пилот свесился с кресла, запрокинув лицо. Совсем молодое лицо, почти девичье… Ну-ка, ну-ка! Василий, не долго думая, провел по груди пилота. Действительно, не только лицо девичье. Грудь — тоже. Но важнее этого открытия было то, что Василий почувствовал: пилот жив. Сердце бьется. Где там аптечка? Ага, как положено, под сидением. Кельтская соль под нос… Пара пощечин… Еще раз — кельтская соль. Девушка открыла глаза.

— Добрый вечер, ханум, — приветствовал ее Василий по-гречески… И получил сильный удар сапогом под коленную чашечку. Не дожидаясь второго удара, он выкатился из шлюпки, сразу принял низкую стойку. Девушка, издав пронзительный крик, выскочила следом и приземлилась напротив, тоже в низкой стойке. Василий решил не звать Пурдзана — с женщинами полагается справляться без посторонней помощи. Но бластер он не выкинул, у его противницы тоже могло быть оружие.

— Не думал, ханум, что в вашу гвардию берут женщин.

Василий улыбнулся и передвинулся чуть левее, к большому плоскому камню. Девушка молчала, не сводила с Василия глаз. Руки ее выписывали в воздухе медленные восьмерки. Вот левая голень Василия, наконец, уперлась в твердый край камня. Сделав обманный замах правой рукой, Василий резко поставил левую ногу на камень и, оттолкнувшись со всей силы, прыгнул. Он хотел сверху, из прыжка, достать девчонку по голове правой ногой, но не успел — девчонка, сгруппировавшись, прокатилась под Василием, и когда он приземлился, оказалась у него за спиной. Гадкая девчонка. Василий почувствовал удар по позвоночнику — слабоватый, видимо, расстояние оказалось слишком велико. Не разворачиваясь, Василий лягнул назад левой ногой, специально замедлив скорость удара. Как он и ожидал, нога была тут же перехвачена. Моментально упав на руки, Василий лягнул правой ногой, на этот раз в полную силу. И, подтянув под себя ноги, развернулся к противнице лицом. Девушка согнулась пополам — удар пришелся ей в низ живота. Сейчас можно было пнуть ее в лицо, но Василий не собирался ее калечить. Собственно, он хотел только поговорить.

Галантность чуть не стоила ему жизни. Девушка распрямилась и снова оказалась в низкой стойке.

— Ханум… — начал было Василий, но тут в него полетел нож. Василий успел поймать нож за рукоятку, скорчил свирепую рожу и покрутил ножом у девушки перед носом. Потом вдруг зашвырнул нож назад, через плечо, и улыбнулся. От двух следующих ножей он просто уклонился и, скользнув на спину, обеими ногами снова лягнул девушку в низ живота. На этот раз он не стал ждать, пока она оправится от удара — оседлал ее, заломил руки за спину. Чем бы их связать? Нечем. От досады Василий выругался по-русски.

— Вы говорите по-русски, или только ругаетесь? — вдруг спросила девушка, тоже по-русски.

— Говорю, — ответил Василий, не ослабляя хватки, — моя мать воспитывалась в монастыре святой Параскевы.

— Моя тоже, — ответила девушка и обмякла, расслабилась. Василий на всякий случай продолжал ее держать.

— Вы, наверное, благородных кровей, — предположил он.

— А вы?

— Благородных, но не по матери.

Из-за шлюпки выскочил запыхавшийся Пурдзан.

— Помочь, Гирей-ага?

— Это женщина.

— А… — Пурдзан спокойно присел рядом.

Василий решил рискнуть и отпустил девушку. Она села по-турецки и стала как ни в чем ни бывало поправлять прическу. Отряхнулась.

— Вы один?

— Мы вдвоем.

— А ваши?

— Наши были в танках.

— Я про других.

— Неверные, — ответил за Василия Пурдзан.

— Они для всех неверные, — добавил Василий, — вы видели, что они сделали с монахами?

Девушка не ответила, только посмотрела на Василия как-то странно, хмуро. Оглянулась вокруг. Снова посмотрела на Василия.

— Хорошо, что я вырубилась. Эти, с ранцами, меня сбили с толку, я и врезалась. Они решили, что я мертвая. Остальные убиты?

— Нет. Остальные пропали. Только монахи почему-то убиты.

Девушка снова бросила тяжелый взгляд на Василия. Некоторое время все трое сидели молча. Небо стало быстро темнеть. Пурдзан поднялся, кряхтя:

— Покопаюсь в этой шлюпке. Лететь надо, Гирей-ага. Нехорошо здесь. И в деревне нехорошо. И в храме тоже.

Василий вдруг понял, что страшно устал и никуда не полетит.

— Заночуем у дерева. Завтра полетим… Предлагаю заночевать на перевале у дерева, — добавил он для девушки по-русски.

— Так кто была ваша мать? — спросила она.

— Простая монахиня, подданная Империи. Русская. Как-то ее отправили в Константинополь, не знаю уж, зачем. Там она полюбила османского дипломата и бежала с ним. Оч-чень романтическая история.

Девушка встрепенулась:

— Так вы — сын Франца Гирея? Я знаю вашу романтическую историю.

— Откуда?

— Я же сказала, моя мать воспитывалась в монастыре святой Параскевы. И я там воспитывалась. Но я не монашка.

— А как вас звать?

— Феодора.

Василий ухмыльнулся:

— Имя у вас, однако, прямо, как у монашки.

А сам подумал, что девушка, вероятно, соврала. Назвала первое попавшееся имя. А почему такое странное?.. Ну конечно! Галера-то называется «Феодора»! Ладно. Пусть будет Феодора.

Последние зеленоватые лучи заката растворились, исчезли в темно-лиловой небесной пелене, которая тоже быстро исчезла, уступив место чистому черному цвету. Котловина погрузилась в матовую тьму — даже в гладких боках галеры не отражаются звезды. Мертвое дерево на фоне звездного неба — как рука этой тьмы, а силуэт Феодоры, прислонившейся к дереву, напоминает уродливый нарост на стволе. Пурдзан отошел дальше по дороге и шумно справлял нужду. Василий присел на корточки возле Феодоры.