Стас Северский - Последний день может стать первым

Я все же встал, и мы отправились на склады других корпусов… На дезактивированных стеллажах контейнеры… но они пусты. Бери, что хочешь, когда нечего взять… Склад зачищен. Блуждаю среди бесконечных рядов, вглядываясь в пометки на блоках… они сливаются с мутной пленкой, закрывшей мои глаза…

Остановился… что-то слышу… Скинул с плеча излучатель, обернулся на шорох — крыса. Черт! Хорошо, что луч не спустил!.. Нет, это не крыса… Пошел на выход. Холодный пот выступил на висках. Здесь кто-то есть — что-то есть. Оно там… Я слышу его… Осмотрел проход — ничего. Развернулся и направился к двери… «Защитник» в зоне восприятия — он рядом… но его координаты не стыкуются с тем, что стоит у стены… Да, силуэт — там, впереди. Угол блока меня прикрывает. Навел оружие — цель не определена. Сигнала с точки нет… да и проход пуст… Перешел — за блоком другой коридор. Зашел за угол — цель открыта — спуск. Короткая вспышка ударила по глазам — луч разбился о стену… Рука сжалась на створе двери… эта опора еще не вихрится в тумане. Упал на колени… меня подхватил «защитник».

— Ты открыл огонь.

— Оно было здесь.

— Никого не было.

— Я видел… Проверь.

«Защитник» затащил меня в одну из палат восстановительного корпуса, и я рухнул на платформу, будто меня гравитационное поле прижало. D40 положил излучатель мне под левую руку и ушел смотреть, что там на складах бродит… Я пока ничего за пределами визуальной досягаемости осмотреть не могу, так что решил заняться осмотром того, что доступно… Расстегнул китель и убедился, что сплошь покрыт сходящими кровоподтеками. Боевая форма — неплохая защита от жесткого излучения. Другая защита мне ни к чему — скорость движений важнее. Но и побочные действия отказа от тяжелого снаряжения всегда налицо. Хотя побочные действия на то и побочные, чтобы всегда оставаться побоку. Правда бывает и так, что они перестают быть таковыми, но это уже другой разговор… Потрогал скулу — кожа повреждена: на виске и надбровье тоже, но не так сильно. Провел рукой по лбу… Черт! В моих пальцах остался клок волос. Что за!.. Взъерошил волосы… они посыпались на пол. С трудом оперся на локоть и стал изучать покинувшие меня клочки. За этим занятием меня и застал «защитник».

— Ничего нет, S9.

— Думаешь, у меня бред?

— Да, но не сейчас. Что-то следит за нами — не нападает, а просто следуют за нами.

— Если только слабый виртуальный объект — от него нет сигнала.

— Пока не знаю, что это — излучение не зафиксировано. Следов нет. Что ты делаешь?

— Теряю волосы. Самое интересное, что только справой стороны головы. Я тут обнаружил, что и бровь и ресницы тоже пошли в расход.

— Ты получил радиационный ожог.

Не буду комментировать… Зато с левой стороны волосы остались — выгорели добела, но остались. Если можно вывернуться так, чтобы во всем найти что-то хорошее — это уже хорошо.

D40 приготовил шприц… Посмотрел на свои руки: тощие, все в желтых и зеленых синяках, а на синих жгутах вен свежие фиолетовые кровоподтеки от уколов. Вид не здоровый. Зато я неплохо различаю цвета — зрение восстановилось.

Вечер. Думать не получается. Гоню отчаяние изо всех сил. Слушаем с «защитником» скрежет крысиных когтей…

«Защитник» пустил мне по вене дозу деактиватора — последний укол. Муть в голове прошла совсем — от этого только хуже. Но за неимением лучшего, худшее становится лучшим, по сравнению с еще более худшим. Поскольку я все-таки выжил, пора разработать план дальнейших действий. Сначала надо позаботиться о пропитании. Потом… Потом — сложнее: найти заряженные энергоблоки для «защитника» и моего излучателя. А вот самое сложное… надо что-то делать, а что — не знаю. Главное, что это «что-то» надо делать как можно быстрей. Мысли дробятся и никак не складываются в целое — о чем бы я ни подумал, получаются одни тупики.

Первое — надо сосредоточиться, оценить ситуацию. Штрауб блокирован. Щиты продержатся еще три недели, расходуя резервную энергию. Три недели… Шаттенберг — последняя возможность получить доступ к энергоресурсам. Но они «видят» экранированные объекты. Бункеры 071 огромны и защищены — их не просто уничтожить без точных наводок. Раньше их так точно определить не могли. Теперь «медведи» могут стереть даже объект с такой защитой. К рудникам и энергохранилищам нам дороги нет. Доступа к энергоресурсам нет. Подходы отрезаны. Это приговор…

А все было подготовлено, продумано до мелочей, прошло миллионы виртуальных вариантов… Уже готовились к штурму, к активации щитов над энергохранилищами, планировали операцию зачистки, а они просто стерли все наши схемы и расчеты «медвежьими» лучами. «Медведи»… ведь на них все еще стоят клейма AVRG… Все они сошли с наших технических баз, но развиваясь параллельно, они нас обогнали — нас, своих создателей.

Так… Связи нет. Шаттенберг пал полгода назад, и все пошло к черту. Щиты Штрауба блокируют все сигналы. Объекты, не закрытые щитами, экранированы, спрятаны и засекречены. Да и вообще сигналы перехватывают и декодируют в доли секунды — к тому же нет более верной наводки. Из этого вывод — связаться со штабом я не могу никак. Вернуться — тоже. Бункер 071-20 уничтожен — вход в экранированный тоннель для меня закрыт. Есть переходы из параллельных тоннелей, но их нет на моих картах — вернее у меня нет доступа, чтобы их увидеть. Ориентироваться по ходу — и думать нечего. Все остальные подземные трассы давно перекрыты на подходах к Штраубу — на них нет необходимой защиты. Я тут застрял…

Здесь меня обнаружат рано или поздно и ликвидируют… Соблазн застрелиться прямо сейчас слишком велик, только что это даст? Избавит от пары дней мучений, все равно умереть придется и, видимо, довольно скоро… Нет, я попытаюсь хоть что-нибудь придумать — может быть выход еще есть, только я его не вижу. Всегда следовал правилу — не видишь табличку с надписью «выход» — должен вспоминать, где видел ее в последний раз. Не получается, тогда приходится соображать — по какому принципу спроектирована ситуация, и где обычно находится «выход». Если ситуация устроена не по типовому проекту, и нет времени блуждать, натыкаясь на стены, — надо думать, как их снести, — сделать «выход» из того, что есть. Хантэрхайм пал, и не осталось ничего… После штурма со стен, с потолков подземного перехода вместе с панелями на нас с Герфом обрушились и звенящая тишина, и осознание безысходности. Наши «защитники» стерли системы. Мы остались в мертвом блокированном городе, среди трупов наших бойцов, среди их постов. Но мы прорвались — пробежали по той невидимой грани между первой и второй фазой операции захвата — штурмом и зачисткой. Не было связи, не было поддержки, не было прикрытия. Но мы прорвались — только мы вдвоем… Для многих это стало новым вдохом нескончаемой борьбы. Для меня, для Герфа — тяжелым испытанием. Бежать по трупам, по крысам, по руинам Хантэрхайма… чтобы биться за Штрауб — до последнего…