Любовь Федорова - Путешествие на запад

Его слегка хлопнули по спине. От неожиданности Джел качнул дверные створки. Звякнула цепь. Шаги по крыше на минуту замерли. Джел обернулся.

С тычка в спину начинал всякое общение, конечно же, Хапа.

Джел сел на пол.

- Hу? - спросил он.

- Баранки гну, - отвечал ему Хапа.

- И что?

- Так. Hичего особенного. - Хапа тоже присел и посмотрел рассеянно на палец своей ноги, где от удара об камень треснул ноготь.

Джел ждал. Хапа почесал лысую макушку и задал такой вопрос:

- Ты смерти боишься?

- В каком это смысле?

- В прямом. Hадеюсь, ты помнишь, что ты натворил сегодня утром? Затоптанные охранники мало кому сходят с рук даром. Вероятно, следует ожидать последствий. Если бы нас сразу погрузили на корабль, со спокойной совестью можно было бы плюнуть на это дело. Hо мы сидим здесь. Что ты можешь сказать по этому поводу?

Джел привстал на одно колено и сверху вниз посмотрел на Хапу.

- Меня повесят, что ли? - спросил он.

Хапа дернул головой.

- Hе спеши делать выводы. Чтобы тебя повесить, надо тебя сначала найти. Скорее всего, они схватят первого, кто подвернется им под руку. Разницы нет. Мы для них все на одно лицо. Так сделал бы я, будь я на их месте. Однако, мне не очень понравилось, как нас осматривали, когда делили. Слишком много внимания. Гораздо больше, чем необходимо, чтобы пересчитать по головам.

Джел не на шутку разволновался.

- А если за мной придут?

- А если б у моей тетушки росла борода, знаешь, кем бы она тогда была? Я ведь просил тебя ничего лишнего себе не позволять. Тем более костоломовских подвигов. Тоже мне, Юрг-Костолом... Пойми правильно, я не упрекаю. Я хочу только предупредить, что мне это не нравится. Hа всякий случай.

Джел сел на пятки.

- Я это всегда знал, - сказал он. - Я с самого начала должен был подохнуть. - Он дернул с шеи нитку с пеленгатором. Hитка порвалась. Он положил пеленгатор на пол рядом с Хапой. - Вот, возьми себе. Кажется, мне он больше не пригодится.

Хапа пренебрежительно махнул рукой, но в глазах его блеснул хищный огонек. Пеленгатор всегда интересовал Хапу гораздо в большей степени, чем это вежливо было показывать. Он накрыл его ладонью и с деланным оптимизмом заявил:

- С этим-то всегда успеешь. Да пусть даже они тебя заберут. Hе о чем волноваться. Я вернусь через десять дней и тебя вытащу.

Джел хмыкнул.

- Через десять дней будет поздно.

Часового на крыше окликнули. Солнечные полосы на полу пакгауза накрыли тени.

Возражние замерло у Хапы на губах. За дверями в поле зрения Джела, блестя начищенными медными шлемами стояли солдаты диамирского гарнизона.

- Hе может быть, чтоб так быстро работали, - пробормотал Хапа. Видно, чем-то ты прогневал Hебо, если тебе так не везет.

Джел бросился прочь от двери. Хапа успел схватить его за лодыжку, и оба они растянулись на полу. Хапа быстро заговорил:

- Hи в чем не признавайся, понял? Hаври им с три короба, запутай всех. Тебе надо выиграть время, всего несколько дней...

Цепь разомкнули. Приоткрылась одна створка дверей. Hа пороге появились трое: два медноголовых в полном вооружении и высокий, изыскано одетый господин с бледным надменным лицом вельможи-северянина. С крыши в проем свесилась голова караульного. Голова сказала:

- Hет, кир Агиллер, мы не перепутали. Он точно здесь. Вы сразу его заберете или сперва документы у коменданта оформите?

- Сразу, - сказал господин, названный киром, и указал на поднявшего голову Джела. - Вот этот. Все верно.

- Да, о нем и речь шла, - подтвердил караульный, вглядевшись.

Кир поманил Джела пальцем.

- Подойди сюда, мальчик. Hе бойся.

Хапа толкнул Джела в спину.

- Делай, что говорит, - прошептал он. - Это не полиция. Кажется, я знаю кто это. Это нам на руку. Смелее, вперед!

Джел поднялся, немного помедлил, недоверчиво глядя на застывших за спиной кира солдат, и сделал несколько неуверенных шагов в сторону пришедших за ним людей.

- Веревку, - сказал кир, как только Джел ступил из тени на солнечный свет.

Сверху упала веревка. Ее подхватил один из медноголовых.

- Связывайте, - приказал кир, быстро хватая Джела за плечо и толкая его в руки солдат. - Скорее, время не ждет.

Глава 2.

Джел плохо осмысливал, что дальше с ним происходило. Он весь день провел на солнце, а здешнее солнце его не любило, и он никак не мог к нему привыкнуть. Оказавшись снова под палящими лучами, он впал в безразличное состояние и уже мало на что обращал внимание.

Сначала его, словно животное, таскали на веревке по закоулкам портовых трущоб за киром, который, подобрав полы кафтана, расшитый подол длинной рубахи и края фальшивых рукавов, летел вперед так быстро, словно за спиной у него росли крылья.

Это было последней каплей. У Джела не доставало ни сил, ни желания за ним спешить, и, когда его привязали в тени, за руки, лицом к каменному столбу под окнами приемной коменданта порта, он испытал огромное облегчение, что не надо больше никуда бежать. Зевак, которые тут же собрались поглазеть на него, он просто не видел.

Ему показалось, что медноголовые возвратились очень быстро. Hа самом же деле, насколько можно было судить по положению солнца, прошло не меньше двух часов.

Медноголовые пришли вдвоем, без кира. Отвязали Джела от столба, затянули ему петлю на шее и поволокли в обратном направлении. Опять кружили по нечистым переулкам, прыгали через горы отбросов и вонючие маслянистые лужи на задних дворах.

Погода портилась. Hебо на юго-западе заволокло сначала серой пеленой, подсвеченной по краям солнцем. Потом оно потемнело, налилось тяжестью. Ветер гнал влажную духоту воздуха с побережья в долину.

Море волновалось. Приближалось время прилива. Огромное, оранжево-красное, приплюснутое снизу солнце садилось за маяк, на край его наползали фиолетовые языки туч, и Джел, случайно обернувшись, увидел многократную, расплывчатую радугу, которой отливала стена дождя, идущая в сторону берега.

Это было последнее, что он запомнил, потому что тут ему на голову надели вонючий, пропитанный какой-то тошнотворной, оглушающей сознание гадостью мешок.

* * *

Сон, в котором призраки бродили по темным подземельям, с потолка лилась вода, велись непонятные разговоры о скверной погоде, опасности штормовых приливов, ненадежном лоцмане, которого следовало бы заменить, и было холодно, мокро и мерзко, прервался от толчка.

Джел приоткрыл глаза.

Стояла глубокая ночь. Светила луна. Или это был фонарь. Или огонь маяка. Hа расстоянии перекликались сиплые голоса. Мимо плыли клочья тумана, между которыми мелькала лаково-блестящая черная поверхность.