Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП)

Буровые в Заливе оказались не «сраными», а вполне О-кей, но ясно, что загружать в приборы радиоактивные источники или сидеть за рабочей станцией, разбирая файл телеметрии, – карьеру не сделаешь. В паре со мной в двенадцатичасовой смене трудился инженер по направленному бурению. «Брент – Царь, Бог и Дьявол, в одной бочке»[18], — уважительно отзывались о нём буровики. Мужик – на поприще бурения наклонно-направленных скважин уже лет десять, а из карьеры, подумать смешно: добавил к своей должности сначала приставку «старший», а затем стал «главный»[19]. Так и был «главный полевой инженер», последние шесть лет, и его вполне устраивало.

Я как-то спросил Брента, что его держит на буровых. Ожидал услышать: «деньги». Платили ему в три раза больше, чем мне.

«Интерес профессиональный, парень, — ответил он, — Я просто вижу, куда наше ремесло прёт. Сейчас бурим сорок пять градусов наклона и держим азимут. Думаешь, отход от вертикали на тысячу пятьсот футов [около 460 метров] – круто? Лет через десять, потребуется бурить горизонтальные скважины! Шесть тысяч футов [1830 м] вниз, потом двадцать тысяч [6100 м] – следовать за пластом по горизонтали. Ну вот, я нарабатываю опыт. Как художник или скульптор. Чтоб твои картины покупали, надо испоганить не один холст, так?»

Однозначно, Брент был гик. Стопроцентный гик, хотя и не сыпал заумными терминами и выглядел в застиранном комбинезоне как распоследний помбур[20]. Делать ставку в карьере на то, что случится или не случится через десять лет? Во дурак! Лучше просадить деньги в казино. Вероятность разбогатеть примерно такая же, зато весело. Оглядываясь теперь назад, надо отметить, Бренту жутко повезло. В начале века выпрыгнул невероятный спрос на горизонтальные скважины. Гик стал консультантом мирового класса, гребёт наличные даже не лопатой, а бульдозером.

Но я не хотел строить карьеру на предсказаниях. Гадать на десять лет вперёд? Я человек практический, мне нужно конкретное. Ясное дело, на должности полевого инженера оставаться не стоит, надо становиться менеджером, и любой ценой. Ещё при поступлении в фирму я знал, что на буровых надолго не зависну, только теперь это самое «надолго» приобрело конкретный размер – двадцать шесть недель. Вернуться с буровой. Две недели на базе, две недели отдыха. Потом ещё ровно три восьми-недельных смены, не считая двух оплаченных недель отдыха в самом конце. На настенном календаре в каюте я отметил последний день красным маркером. Цель, к которой надо стремиться.

Во время работы на базе я не ходил вечером в бар или по девочкам, а запирался в своей комнате в общежитии. Коллеги делали предположения, чем я там занимаюсь. Не все предположения были пристойные. Кто-то выдвинул идею о непрерывной мастурбации. Чтобы не привлекать внимания, я купил несколько книжек по нефтяной геологии и не забывал «забывать» эту заумь на журнальном столике перед телевизором или на общей кухне. Соседи по общежитию вскоре решили, я – гик.

За надёжно запертой дверью, я просматривал объявления о найме и рассылал свои резюме, а законные две недели отдыха – ездил на собеседования в нефтяных компаниях.

Книжка по подсчёту запасов оплатила каждый из вложенных в покупку сорока девяти долларов. На одном из собеседований, не помню уже каком по счёту, явный не-менеджер сидел чуть сбоку от крашеной блондинки из HR. Он задал мне технический вопрос, и я ответил. Обтекаемый ответ, с упоминанием разве что названия книги и автора. В книжонке я не продвинулся далее введения, ни к чему эта чушь нормальному человеку. Но ответ приняли, а блондинка перешла к стандартным: кем я себя вижу через пять лет, да как у меня бывало с конфликтами.

Прошла неделя. Уже на буровой, вожделенное письмо с предложением о найме вывалилось мне на колени из почтового мешка радиста.

Через сорок минут я находился в радиорубке, а удивлённый радист отправлял два факса: подтверждение в мою будущую компанию и заявление об уходе по собственному желанию из компании текущей. Затем я спустился к себе в каюту и взглянул на календарь. Вместо запланированных двадцати шести недель, уложился в восемнадцать!

Как и ожидалось, первая менеджерская позиция была полной чепухой. Однако, к позиции прилагалась рабочая группа: гик, два исполнителя, и в довесок – один профессиональный пофигист.

Гик Майк – именно он тогда сидел рядом с блондинкой из HR, лет на двадцать меня старше, был не из штата компании, а независимый консультант. Он гордился своей гиковской косичкой, каждую пятницу развлекал коллег исполнением рока на синтезаторе или акустической гитаре и программировал на ФОРТРАНЕ, часами не отрывая задницы от кресла.

Исполнитель Джулия, молодая, но подающая надежды геологиня, приезжала на работу в шесть утра и уезжала после восьми вечера. Кроме неё, никто не умел распечатывать карты на очень шумном и капризном в работе плоттере. Она с гордостью сообщила, электро-механический монстр стоит впятеро дороже, чем я уплатил за подержанный «Мёркури».

Хозе, на восемьдесят процентов исполнитель, на двадцать – гик, был петрофизиком[21]. Строго с восьми до пяти, гонял на рабочей станции цветные кривые. Пригласив меня к огромному монитору, он представил две сотни своих питомцев по именам. Из названий я узнал лишь с десяток, о которых говорили на курсах по каротажу полгода назад.

Посещения офиса пофигистом Фрэнком были явлением нечастым. Если он не болел, то сидел с больным ребёнком, или отвозил ребёнка в школу, или готовил школьный праздник, или был присяжным в суде. Я хотел сгоряча уволить лентяя, но мне объяснили, позиция лентяя называется «геостатистик», и он необходим в команде, чтобы подписать отчёт.

Я взялся за работу с энтузиазмом. Что делать с гиками и исполнителями – знал прекрасно. В момент нарисовал календарный план и диаграммы Ганта и успокоился насчёт прогулов Фрэнка. Все зависимости указывали, его вклад займёт не более двух недель в конце расписания. На мой вопрос, надо ли платить сотруднику полную зарплату, когда можно нанять консультанта на две недели, последовал ответ: «В нефтянке такие традиции, Эндрю. Отчёт по запасам должен подписывать постоянный сотрудник.»

Майк вывалил передо мной карты и диаграммы и два дня распинался о фазах развития коралловых рифов, первичной и вторичной пористости и прочем занудстве. Время от времени, звал в комнату для совещаний Джулию или Хозе, а те выгружали на меня по геологии или петрофизике. По их словам выходило, запасы нефти сидят между шестьюстами миллионами баррелей и миллиардом[22]. Я спросил, отчего нельзя сказать точнее, и Майк посмотрел на меня как на идиота.