Алексей Ракитин - Атаман Альтаира

– Наши доблестные шелудивые друзья из Эскалибура представили на продажу замечательную компашку: белого мужчину и двух белых женщин! Кто из нас не любит белое женское мясо?! Даже я люблю! Встречайте! Сразу предупреждаю – лот не делится…

На помост выскочил рослый, крепкий негр в черном доспехе, инкрустированном серебром. Когда он наклонил стриженую голову, на его темени стала видна литера «Z» – знак принадлежности к какому-то клану. На поясе негра висело незнакомое мне оружие, что-то вроде автоматического арбалета. Штука выглядела компактной и весьма солидной. Каким же может оказаться ее боекомплект?

Негр дернул конец цепи, который сжимал в руке, и на помост поднялись рабы, предназначенные на продажу.

Тут я сразу напрягся – это явно не были жители Корабля дураков или какой-то деградировавшей планеты. Все трое оказались облачены в одинаковые тиакриловые комбинезоны с голографической эмблемой на левой стороне груди. Некогда эта их снежно-белая одежда сейчас была пепельно-серой. Рабы выглядели как одна семья: мужчина и женщина казались гораздо старше хрупкой девицы, явно годившейся им в дочери. Все трое – белокожие, голубоглазые и насмерть перепуганные.

– Стартовая цена – сотня тысяч! – провозгласил карлик. – Можете разобрать их на органы! Можете оттрахать в самой извращенной форме! Можете использовать для получения выкупа! Делайте с ними что хотите! Только купите! Шаг торгов – десять тысяч! Играем на повышение! Поехали!

– На каких языках говорят эти рабы? – спросил кто-то из толпы.

– Хе-хе! На всех! Даже на тех, на которых не говорите вы! Посмотрите на голограммы – они граждане Цивилизационного Сообщества! Это же идеальные заложники! На выкупе вы заработаете состояние.

– Нашивки можно переставить, – не унимался привередливый покупатель. – Пусть скажут что-нибудь по-английски!

– Пусть скажут! Пусть говорят! – загалдела толпа.

Карлик оглянулся на негра, владельца товара. Тот, в свою очередь, посмотрел на карлика. Тронул оружие на ремне и рявкнул:

– Вы че тут гоните, братанги?! Что вы хотите услышать?! Может, вам еще стихи почитать? Или силовой стриптиз в пене изобразить?! Сто тыщ – стартовая цена, сказано же, поехали!

– Сто десять!.. Сто двадцать!.. Сто тридцать!.. Сто семьдесят тысяч! – посыпались ставки.

В моем мозгу включился таймер. Если до этого я наблюдал за происходившим как сторонний наблюдатель, то теперь не было в этом помещении более заинтересованного торговца, чем я. Одно дело, когда в качестве рабов используются олигофрены! И совсем другое – жители цивилизованных миров. Мимо таких случаев проходить не следует. Во всяком случае, таковы этические нормы жителей Донской Степи.

– Моня-Катерпиллер сказал, что желает получить сегодня белое мясо! Значит, так оно и будет! – провозгласил какой-то малый по левую руку от меня. – Поэтому я говорю: двести тысяч!

Тишина. Да, похоже, и Моню-Катерпиллера здесь хорошо знали.

– Двести пятьдесят тысяч! – просто уронил я.

В потайном отсеке на «Фунте изюма», который даже не был отмечен на конструкторском чертеже корабля, стоял свинцовый контейнер с двумя миллиардами наличных УРОДов. На эти деньги я мог бы купить весь Корабль дураков.

– Четверть «лимона»! – порадовался карлик. – Хорошо! Кто больше?

– Триста тысяч! – повысил голос мой конкурент. – И Моня получит-таки белое мясо.

У этого придурка был неправильный прикус и сильно выдвинутая нижняя челюсть. Удивительное сходство с человекообразной обезьяной! Принимая во внимание черный цвет кожи и выраженную волосатость открытых частей тела, можно было допустить, что таковой он и являлся. Сейчас, в эпоху тотального увлечения генной модификацией, я бы воспринял как должное, если бы узнал, что мой соперник прячет в штанах рудиментарный хвост.

– Пятьсот тысяч! И закончим на этом! – провозгласил я.

Обезьяныш с неправильным прикусом повернулся ко мне всем телом. То же самое сделали и две крепкие мучачес по бокам от него. Мучачес хоть и имели груди больше моих ягодиц, все же сильно смахивали на мужчин. Я заключил, что передо мною плоды местной транссексуальной трансплантологии. Кроме того, у них на поясах висели блестящие колюще-режущие орудия весьма угрожающего вида.

Меня дернул за рукав Пожиратель Бесконечности:

– Господин Мпепедо, это же Кинг-Конг! – зашептал капо капитале. По-моему, в эту минуту он здорово струхнул.

– В самом деле? Я принял его за подкидного дурака! – также тихо ответил я, в надежде, что обладатель выдвинутой челюсти имеет хороший слух.

– Пятьсот десять тысяч, – раздельно проговорил потомок обезьяньего племени.

Насколько я понимал, конкурент выдохся и суммы, более названной, предложить не мог.

– Миллион УРОДов! И прекратим трепать нервы окружающим, – парировал я.

Народ ахнул. Или мне только показалось?

– Моня-Катерпиллер хотел белого мяса! И он его должен получить! Сними свою ставку! – рявкнул обезьяныш, испепеляя меня взглядом. Придурок не знал, что я тоже умею так смотреть.

– Эй-эй-эй! – оживился негр на помосте, продававший рабов. – Что значит «сними ставку»? Был назван «лимон» – значит, я получу «лимон», а не пятьсот десять тысяч!

– Повторяю для слепо-немо-тупо-глухих: даю миллион УРОДов за этих трех человек! – раздельно и громко заявил я.

Что должно последовать дальше, тайны для меня не составляло: в нашем мире по-настоящему новое происходит вовсе не так часто, как принято думать. Можете считать это моей формулировкой гауссова распределения вероятности. Мой конкурент вдруг вытянулся в струну и стремительным движением послал мне в голову быстро вращавшийся предмет – какой именно, я не успел рассмотреть, но думаю, что это была какая-то хрень из иридия или сталиния, являвшаяся новейшей модификацией бумеранга. Обезьяныш, должно быть, считал себя малым ловким и быстрым, но все же этого оказалось недостаточным для такого парня, как я. В конце концов, о той школе жизни, что я имел за своими плечами, он просто-напросто даже и не подозревал.

Я упал на колено, и брошенный предмет пролетел над головой. Вздернув обе руки перед собой, я навел на противника спрятанное в рукавах сари оружие. «Б-д-ж-ж!» – натужно рыкнул термокинетический пистолет и выплюнул ему в рожу раскаленную пулю длиной дециметр. «Б-д-ж-ж!» – рыкнул он вторично, повинуясь моему мысленному приказу. Я никогда не являлся безоговорочным сторонником сенситивного управления ввиду возможности элементарной блокировки слабых нейротоков, но на Корабле дураков я не боялся глушилок – если эти идиоты подсветку наружного борта не могли обеспечить, то о каком подавлении сенситивного управления речь!

Кинг-Конг как стоял, так и лег, звучно припечатав палубу затылком. Специалисты утверждают, что трицератопс, например, имел лобную кость толщиной шесть сантиметров. Врут? Не знаю. Если бы у меня была такая кость во лбу, я бы никогда не пользовался зонтиком и открывал бы сейфы кивком головы! Но даже трицератопс, получив в лоб две пули из термокинетического пистолета, брякнулся бы на палубу Корабля дураков.

Крепкотелые девицы, стоявшие с боков подстреленного обезьяныша, синхронно прыгнули в стороны. Должно быть, испугались. В одну я пустил третью пулю, а в другую – струю хладогена из фризера. Оба выстрела оказались удачны, транссексуалы взвыли.

Толпа, зачарованно наблюдавшая за происходившим, вдруг заволновалась. Люди подались в разные стороны, возмущенно закричали, кто-то кого-то толкнул, моментально возникла сумятица, раздались выстрелы. Многие посетители рабского рынка проигнорировали запрет на ношение огнестрельного оружия на борту Корабля дураков. К счастью, стреляли не в меня – палили друг в дружку, развлекаясь сообразно своим представлениям о веселом досуге.

Я вскочил с колена и помчался к помосту с рабами.

Негр отбивался от двух энергичных молодых людей, явно пытавшихся завладеть только что купленным мною товаром. Грозный обладатель литеры «Z» на темени удачно завалил одного из них, всадив в колено пару коротких оперенных дротиков, однако с другим справиться не смог – у того под одеждой оказался какой-то доспех. От его груди и предплечья отскочили четыре дротика.

Я пустил в спину «неуязвимого» струю хладогена. Получив от стремительной заморозки одежды и тела термический удар, он пискнул и без чувств упал навзничь. В лучшем случае – уже мертв, в худшем – переживал коллапс, и его ждало в высшей степени мучительное пробуждение.

Подскочив к помосту, я рявкнул скованным цепью людям:

– За мной! Быстро!

Но они не шелохнулись, пребывая в ступоре. Вполне обычная, кстати, реакция для вполне обычных людей. Дотянувшись до цепи, я рванул ее на себя, заставив рабов прыгнуть вниз.

– За мной! Не отставать! – я поволок всю семейку прочь, к причальному терминалу.