Террариум 2 (СИ) - Гром Макс

Слева от Степана стояла печка буржуйка, а рядом с ней валялось гора дров.

Комиссар снял противогаз и положил его на стол. Потом комиссар встал и повернулся лицом к Степану.

Голова у комиссара была узкая. Лицо худое и побритое. Нос широковат с совсем маленькой горбинкой и бородавкой на переносице. Брови густые и растрепанные, словно у старика, хотя на вид комиссару было всего лет тридцать семь или чуть больше. Глаза у комиссара чёрные, грозные и серьёзные, окружённые морщинами. Под глазами большие мешки от недосыпа. Губы не большие. На верхней губе есть совсем небольшой шрам. Волосы у комиссара чёрные, смолянистые, зачёсанные назад. Уши среднего размера. Правое ухо комиссара кривоватое и пораненное.

— Петров! — Заорал комиссар.

В помещение немедленно вбежал молодой боец с ужасной осанкой.

— Отправь это письмо в штаб в Сталинград. — Приказал комиссар.

Боец подбежал к комиссару, взял клочок бумаги и убежал.

— Садитесь капитан, отдохните. Только ОЗК снимите.

Степан снял ОЗК, получив от этого огромное удовольствие, которое потом умножилось, когда Степан сел на табурет.

Комиссар в этот момент поставил чайник на печку. После он убрал карты местности со стола. И постелил рваную скатерть.

— Есть хотите? — Спросил Комиссар.

— Да. — Ответил Степан.

— Рябов живо нагрей каши и принеси две порции ко мне. — Крикнул комиссар в сторону тоннеля.

— Сейчас товарищ комиссар. — Раздалось из тоннеля.

Комиссар сел напротив Степана и начал разговор:

— Что же вы не спрашиваете, что я написал в той бумажке? — Спросил вдруг посерьёзневший комиссар.

— Вы отправили в штаб запрос, чтобы они оттуда прислали человека способного подтвердить мою личность.

— Правильно. Надеюсь, до приезда нужного человека вы никак не сглупите.

— В моей службе глупить смертельно товарищ комиссар.

— Это верно. Да и у нас здесь глупит не безопасно. Вот сглупил бы боец, который вас заметил, убил бы вас, а потом и его бы расстреляли, если бы выяснилось, что вы это вы. Эх, сколько же бойцов полегло из-за своей глупости. То один дурак башку из траншеи высунет и ему её срежут пулей. То другой дурак забудет, как оружием правильно пользоваться и так же подохнет.

Из тоннеля вышел полноватый боец с двумя мисками каши.

— Вот товарищ комиссар. Горяченькая кашка. — Улыбаясь, сказал солдат, поставил миски и поспешил уйти.

Каша была вкусная, просто отменная.

Пока Степан ел, комиссар всё его расспрашивал, расспрашивал и ещё раз расспрашивал. То есть работу свою делал. Работу кстати он свою знал, как и знал о чём спрашивать и на какие бальные точки разума довить.

После приёма пищи, комиссар показал Степану, где тому можно прилечь. Степан сразу, не раздумывая лёг спать и проспал до самого обеда.

К трём часам дня за ним приехали. Личность Степана была подтверждена официально и Степану разрешили сесть на коня и отправится в Сталинград.

Наконец-то Степан отправился домой.

Лес, тьма и тишина. Только это сейчас окружало медленно едущую повозку. Повозка накренялась, то на один бок, то на другой. Тягловые лошади тащили повозку из-за всех сил. Грязь держала её и не хотела отпускать. Лишь иногда она сдавалась и отпускала деревянные колёса, но потом, набравшись сил, вновь хватала повозку за колёса.

Защитники раз за разом толкали повозку, вытаскивали её из луж и топкой грязи. Их одежда выше пояса была покрыта чёрной жижей.

Воистину осень худое время для далёких путешествий. Из-за сильных и частых осенних дождей дороги раскисают и становятся непроходимыми.

Лес же осенью и вовсе превращается в одно бескрайнее болото, которому из-за тьмы и прохлады лесной нужно много времени, чтобы высохнуть.

Осенью даже войны останавливаются, потому-что войска перемещать невозможно. При походе можно просто потерять всю технику.

Лесогон сидел в повозке и читал сотни раз прочитанную книгу. Края её кожаной обложки совсем измялись, название стёрлось, а страницы сильно пожелтели и скукожились. Это очень старая книга. Когда-то у неё была не кожаная оправа, а картонная.

Книга эта была напечатана ещё до великой бойни, и даже раньше войны с лесом. Когда её напечатали, метеорит изменивший землю навсегда, ещё не упал с небес. А когда человек писал это произведение, ещё даже не был убит эрцгерцог Франц Фердинанд, да даже ещё Пушкин не погиб. Да это старинная книга. Это «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Эту книгу принёс в монастырь худощавый старик, сбежавший с концлагеря «чистых». Он попросил, чтобы монахи сохранили книгу, ведь она для него самая дорогая вещь на свете. Старика пытались спасти. Его пичкали травами и зельями, но он всё равно умер. Так и осталась его книга в монастырской библиотеке. Потом её оттуда забрал Лесогон и теперь это его самая дорогая на свете вещь.

В мини печку буржуйку исследователь подкинул хвороста. Её жар и свет отчищал воздух от вредных испарений леса. Сухой и тёплый воздух было приятно вдыхать. Он так нежно согревал лёгкие и обволакивал кожу.

Исследователь в жёлтом скафандре, как и Лесогон, что-то читал. Только вот у исследователя это, что-то было написано в записной книжке на триста страниц. Исследователь всё листал и листал страницы этой книжки и всё добавлял там, свои слова и предложения. Для этого у него был карандаш, источенный уже наполовину.

— Что вы пишете? — Спросил Лесогон.

— Да, так, ничего. Просто дневник. — Ответил исследователь.

— А, что такое дневник?

— Неужели ты не знаешь? — Ответил вопросом на вопрос исследователь.

— Нет.

— Ну, в дневник кратко записывается, то, что произошло за день, или там личные размышления. А некоторые так и вовсе записывают туда всё подряд.

Исследователь вновь уткнулся в страницы дневника и продолжил, что-то на них зачёркивать, писать, помечать и стирать.

Старый исследователь был очень скрытен. Говорить с ним было бесполезно. Он всё время молчал и прятал свои вещи от чужих глаз, словно разведчик или шпион.

Лесогону захотелось чаю, и он решил ненадолго отложить книгу и поставить маленький чайничек на печечку. Кипятка из такого чайника хватит всего лишь на одну кружку.

Мальчику очень нравится горячий чай, особенно с лепестками мятного цветка. А ещё Лесогон любит творожную запеканку со сгущёнкой. Да, в монастыре кормят не одной похлёбкой, да водой поят. В монастыре делают лёгкий алкоголь, сыр, творог, сметану и много чего ещё.

Повозка опять остановилась. Защитникам пришлось слезать с коней в грязь и добираться до повозки.

Грязь словно огромная пиявка, засасывала ноги защитников и отказывалась отпускать. Как же жаль, что её нельзя убить как туже пиявку.

Защитники стали толкать повозку. Та качалась в зад вперёд, в зад вперёд, но с места не съезжала.

В это время за людьми следили десятки маленьких огоньков в темноте. Это были глаза животных. К счастью людей, они были не голодны.

Наконец одному защитнику всё это надоело. Он сунул голову в повозку и сказал:

— Доктор Субботин, помогите толкать, а ты Лесогон за поводья.

Лесогон надел противогаз и убрал чайник с печки.

Было неприятно выходить из тепла и сухости, в прохладу и сырость. Влага покрывала деревянное сиденье кучера. А под сиденьем росла белая плесень.

Когда Лесогон сел на сидение, оно заскрипело, так словно на него сел кто-то очень тяжёлый.

Лесогон взялся за поводья и дёрнул за них и крикнул: «Но». Лошади задвигались. Стали разбрасывать грязь и всеми силами пытаться сорваться с места. Получилось у них это лишь через восемь минут.

Исследователь с одним защитником упали в грязь и испачкались с ног до головы.

За поводья вновь сел один из защитников, а Лесогон вернулся в повозку, под защиту тепла и кожаной крыши.

Старик испачкал пол повозки, когда залезал внутрь, но он на это не обратил внимания. Он снова сел в уголок, снял грязные перчатки и продолжил возиться с дневником. Исследователь даже не сразу понял, что забыл снять противогаз.