Владимир Васильев - Рекрут

Костя уже более-менее свыкся с мыслью, что его занесло в чужой мир, и даже придумал правдоподобное объяснение общей архаичности их с Виорелом снаряжения и одежды. Скорее всего, решил Костя, этот мир в развитии сильно отстает от Земли. Появись тут в джинсах или кроссовках и с модерновым рюкзаком за плечами – мягко говоря, не поймут. Но какой простор для торговли! То-то Виорел сюда шастает.

«А может, ну ее на фиг, привычную работу? Офисы, компы? Может, наняться к Виорелу в подручные? Он ведь прав, озвереть можно в четырех стенах. А тут… Параллельный мир, с ума сойти!»

Костя ожесточенно рубил сухую ветку на одном из корявых деревьев и размышлял. Потом отволок ее к месту стоянки и отправился за новой. И так несколько раз.

Минут через десять, когда Костя притащил очередную ветку, засохшую и корявую, Виорел сказал: шабаш, мол, дров хватит. К этому моменту он уже разжег небольшой костерок, добыл из Костиного рюкзака маленький полусферический котелок, полбуханки хлеба, банку тушенки, пакет крупы и даже две крупные помидорины с навощеными блестящими боками. Как они в рюкзаке не помялись – одному Виорелу известно, рюкзак-то он укладывал. Хотя помидорины вполне могли путешествовать внутри котелка, к примеру, – там раздавить их при всем желании было практически невозможно.

– С пикником, прости, не сложилось, – вздохнул Виорел, изредка поглядывая на повалившегося у костра Костю. – Но кашки сейчас наварим, не боись! Кстати, не советую на травке валяться: оно только кажется, что тепло, заболеть – раз плюнуть. Глянь в рюкзаке, там дерюжка есть. Подстели.

Костя послушно полез в рюкзак. И действительно, в прилегающей к спине части нашлись легкое байковое одеяло и сложенный в несколько раз продолговатый кусок войлока, который Виорел почему-то назвал дерюжкой. На туристической пенке было бы чуть помягче, но сейчас Костя и войлоку был рад, тем более что лежать на нем действительно было безопасно в смысле здоровья. Костин дядька, двоюродный брат мамы, как-то раз в мае повалялся вот так же на травке. В итоге сгорел за несколько дней, скоротечная пневмония. Так что даже начисто лишенный полевого опыта Костя, горожанин в третьем поколении, и не подумал ослушаться Виорела.

А тот колдовал у костра. Котелок с водой давно висел над огнем, и Виорел туда уже что-то деловито сыпал и крошил.

– И еще, – предупредил он Костю, не отрываясь от готовки. – Воду из ручья пить не советую. Микробики, знаешь ли. Или вон из фляжки, или кипяченую. Потом вскипятим, чтоб остыла к утру.

– Понял, – кивнул Костя и покосился на то, что Виорел назвал фляжкой. Скорее это была приплюснутая овальная баклага с широкой горловиной, которая сначала затыкалась корковой пробкой, а дальше поверх навинчивалась широкая, как у термосов, крышка-стакан.

Когда Костя лазил в рюкзак за войлоком, он рассмотрел, что на самом дне ровными рядами уложены одинаковые картонные коробки размером примерно в четверть блока сигарет. Гадая, что же в них кроется, Костя прилег на спину и сам не заметил, как задремал.

Очнулся он от легкого толчка в плечо.

– А? – рывком вскинулся Костя.

Около него на корточках сидел Виорел с миской в руке.

– Ужин! – весело сообщил он. – Давай порубаем – и баиньки, я тоже намаялся, с рассвета на ногах. Причем с нашего, земного, рассвета, а сегодня это часа на четыре раньше, чем местный.

Костя машинально потянулся к миске.

– Осторожно, горячая! – предупредил Виорел и поставил ее прямо на войлок.

Миска была алюминиевая, ложка тоже. А на ужин Виорел приготовил пшеничную кашу, щедро сдобренную тушеной говядиной и какими-то мелко нарубленными травками, но не укропом и не петрушкой – совершенно точно. Сам он уселся рядом, на тот же постеленный Костей войлок, только сначала сходил к костру и принес свою порцию в подобной же миске, а еще хлеб, обе помидорины и маленькую металлическую солонку с олимпийскими кольцами и надписью «Москва-80».

Поужинали они в полном молчании, под тихое потрескивание догорающего костра. Костю неудержимо клонило в сон; кое-как справившись со своей порцией, он даже от чая отказался и тут же залег. Виорел не возражал, только предупредил, что ночью может быть холодно, а одеяло в рюкзаке, но это Костя уже и сам знал. Рюкзак он примостил под голову и практически сразу же отключился.

Ночью он проснулся всего один раз, действительно от прохлады. Сходил заодно до ветру, после добыл одеяло, укрылся и уснул вновь.

Когда он вставал, Виорел, не шевельнувшись, открыл глаза, но Костя этого, конечно же, не заметил.

В предрассветных сумерках его вновь толкнул Виорел.

– Поднимайся! Доброе утро!

Костя вздрогнул и приподнял голову.

– Доброе утро, говорю! – повторил Виорел.

– Доброе… – пробормотал Костя и душераздирающе зевнул.

– Как спалось? Не замерз? – поинтересовался Виорел со странной интонацией.

– Нет, я ночью укрылся… – ответил Костя, а затем осекся и в замешательстве поглядел на Виорела.

Тот спрашивал не по-русски, а на языке, которому вчера весь день Костю обучал. И ответил ему Костя на том же языке, но сообразил это не сразу.

– Ой… – растерянно произнес Костя.

– В Джавале не говорят «ой!», – проворчал Виорел. – Тут говорят «вэ!».

Но вид у Виорела, невзирая на ворчание, был очень довольный.

– Давай, давай, подъем! Сейчас наскоро перекусим – и ходу, пока не жарко. На вот, тарелки пойди вымой. И ложки.

Сам Виорел снова занялся костром, однако разогревать подвесил только чайник.

Костя сходил к ручью, умылся, старательно вымыл посуду, хотя оттирать подсохшие остатки каши пришлось основательно, с песочком. Но ничего, справился. Тарелки Виорел насухо вытер и сразу же спрятал в вещмешок; ложки оставил.

– Каша чуть теплая, – объяснил он. – Я котелок оставил у костра, а ночью так и вовсе на пепел передвинул. Если по тарелкам раскладывать – остынет враз. Да и мыть второй раз неохота, время потеряем. Давай по-крестьянски, из котелка.

Костя, понятно, не возражал.

Снедь действительно оказалась еле-еле теплой, но пошла за милую душу, очень скоро ложки заскребли о дно котелка. Подобрали все подчистую. Виорел велел Косте уложить в рюкзак войлок и одеяло, а сам метнулся к ручью с котелком и вернулся с чистым, даже копоть с внешней стороны оттер, причем времени у него ушло существенно меньше, нежели у Кости на тарелки с ложками.

Потом они допили чай, странно терпкий, но вкусный. Виорел вытряхнул заварку на кострище, а чайник даже ополаскивать не стал, сунул в бумажный пакет из «Ашана» и погрузил в рюкзак Кости, на самый верх.

– Ну, двинули! – бодро произнес он и отработанным движением забросил ношу за спину.