Сурен Цормудян - Наследие предков

— Да на кой черт мне эта власть? Мне людей выводить отсюда надо!

— Вот потому ты и в авторитете. Не за власть свою радеешь. За людей.

— Н-да… — Стечкин повесил голову и вздохнул. — Значит, люди все те же. До чего дошли! Горстка осталась, за час на перекличке пересчитать, а все по-прежнему. Власть. Пропаганда. Конкуренция. Похоже, что ты прав.

— Да, конечно, прав. А уж зная, что за фрукт этот Самохин… — Шестаков поднялся и, подойдя к командиру, присел рядом на его койку. — Слушай, Паша. А может, мы того?

— Чего? — морпех повернул голову и внимательно посмотрел на товарища.

— Ну, оружия у нас хватает. Бронетранспортеры. Бойцы крепкие имеются. А ну как пойдем туда и порядок наведем? Тут тебе и объединение. Тут тебе и жизненное пространство. И все в наших руках будет.

Стечкин недобро прищурился:

— Эдуард, ты в своем уме?

— Да погоди, командир, — засмеялся прапорщик.

— Это ты погоди. Ты что же, предлагаешь мне войну устроить? Мы да они, может быть, последняя тысяча людей на всей земле. И ты мне предлагаешь бойню устроить? По своим стрелять?

— Да причем тут по своим? Майор Самохин сотоварищи кому тут свои…

— Эдик. Давай заморим этот разговор в зародыше, а?

В стальную дверь жилища Стечкина кто-то настойчиво забарабанил и, не дожидаясь утвердительного ответа, распахнул ее. В проеме появилась взъерошенная голова лейтенанта Демченко с медицинскими петлицами на воротнике камуфляжа.

— Василич! Группа Скворцова вернулась! Там непонятное что-то! Шумят. Через карантин ломятся. Тебя зовут.

— Товарищ гвардии майор, ну бес в них какой-то вселился. Может, токсин новый в атмосфере, и фильтры пропускают? Гляньте, как бесятся, — нервно тараторил химик, перекладывая из ладони в ладонь свою маску.

Увидев через толстое стекло командира, группа Скворцова столпилась у прозрачной перегородки и что-то пыталась объяснить жестами.

— Чего такое у вас?! — крикнул Стечкин.

— Да не услышат они, товарищ гвардии майор. Стекло. Маски. Сами еще шумят.

— Ну, тогда пусти меня к ним.

— Вы что? На их ОЗК роса токсичная! Гляньте! Они из тумана только что!

Павел выхватил у химика из рук респиратор, натянул на лицо и вышел из комнаты химпоста.

— Дверь за мной плотно закрой! — крикнул он химику, а затем вошел в дегазационную.

Группа Скворцова тут же присмирела. Они отступили от командира, вспомнив вдруг, что на них скопились ядохимикаты от тумана, а у майора из защиты нет ничего, кроме респиратора.

— Скворцов, говори, какая вошь вас всех разом ужалила! — прокричал командир сквозь свои фильтры.

Один из восьми «близнецов» сделал шаг вперед и подергал гофрированный шланг, идущий от противогаза к подсумку с фильтром.

— Василич! Там следы на пляже! Человеческие! — раздалось из фильтра глухое возбужденное бормотание.

— Где?

— Где-то в километре не доезжая до ПУРа. На полигоне нашем. Возле подрывной станции.

— Так вы в Балтийске не были?

— Нет, командир. Я же говорю. Следы!

— Да понял я. Уверен, что человеческие?

— Да. Подошва рифленая, с поперечными грунтозацепами. Причем следы идут прямо из воды — и в лес. Мы внимательно посмотрели. Поначалу думали, что один человек. Но там как минимум трое прошло. Просто шли они цепочкой и наступали в один след. Мы как поняли, что к чему, — сразу назад!

Холодок прошел по позвоночнику Стечкина. Что за неизвестные люди появились невесть откуда, а точнее, из моря? И каковы их намерения, и настрой, если они стараются скрыть свою численность таким незатейливым способом?

— У вас оружие с собой?

— Да, командир!

— Быстро наверх! Садитесь в ПТС-ку и ждите меня!

— Есть!

Толкаясь, «близнецы», облаченные в обезличивающие всех ОЗК, двинулись на выход.

Стечкин вернулся в комнату химпоста.

— Менделеев, давай мой костюм. Срочно! Я пока за автоматом сбегаю!

— А что там случилось, Павел Васильевич?

— Мы не одиноки во Вселенной! — в шутку усмехнулся майор.

Гараж техники находился, естественно, на поверхности. Под него приспособили три огромных железных ангара, бывших некогда хранилищами. Ядерный удар по самому комплексу, где находились и наземный центр спутниковой связи с флотом в Мировом океане, и его дублирующая на случай большой войны подземная часть, а также хранилища материально-технической базы, не наносился. Воинская часть находилась в стадии расформирования, и уже был объявлен аукцион на продажу земли коммерческим структурам. Среди желающих приобрести лакомый кусок земли с обширным подземельем были также и иностранные фирмы. И противнику это было известно. Сюда прилетела только крылатая ракета, начиненная кассетной боевой частью, чтобы выкосить жителей офицерского общежития, что и было сделано. Тратить термоядерный заряд на горстку офицерских жен и детей, да и самих офицеров, оказавшихся лишними в реформируемой армии и готовящихся оказаться на гражданке, было непозволительным расточительством с экономической точки зрения. Потому и послали на них дождь из стальных игл, распыленных взрывом кассетной боеголовки. Из местных жителей мало кто уцелел. Именно поэтому основу подземной колонии составили жители ближайшего населенного пункта и морские пехотинцы, находившиеся в тот роковой день на полигоне «Хмелевка» в лесном палаточном лагере на учениях.

Ангары, посеченные поражающими элементами кассетного боеприпаса, располагались в пятидесяти метрах от главного входа в бункер. Много лет назад люди провели титаническую работу, создав на тропе, ведущей к ангарам, тоннель из ящиков от боеприпасов, заполненных песком. По бокам выросли стены. Сверху были уложены доски. Затем насыпали щебень и грунт. Накидали дерн. Теперь этот тоннель выдавал лишь поросший устойчивыми к враждебной атмосфере нового мира сорняками земляной вал. Изрешеченные железные своды ангаров были затянуты рулонами рубероида и линолеума, спасая загнанную в ангары технику из лесного лагеря от кислотных и радиоактивных дождей. Сделать все это было совсем непросто, учитывая, как зашкаливали дозиметры в те, первые годы. Как бесконечно долго лили черные от ядерного пепла дожди. Но люди сделали это. Ради будущего. Ради выживания. Ради себя и тех, кто оказался рядом.

Выставлять на поверхности посты считалось излишним. Обитатели Красноторовской колонии не знали других выживших в целом мире, кроме общины пятого форта под Калининградом и общины города Пионерский, которые в списки объектов, наиболее враждебных с точки зрения химического и радиоактивного заражения, никогда не входили. Учитывая, что у форта практически не было пригодной для дальних рейдов (а именно дальними в нынешнее время стали рейды в несколько десятков километров), то опасаться за сохранность техники в ангарах не приходилось уже долгие годы. Пионерский так же не имел транспорта, кроме огромной лодки, вставшей на вечную стоянку в бывшей портовой гавани. Да и у жителей его хватало своих хлопот, чтобы навлекать на себя новые. Но теперь все изменилось. Известие о чьих-то следах на пляже в паре десятков километров от подземной обители было в первую очередь тревожным сигналом, а уж потом наводило на мысли о надежде и оптимистических посылах возможного контакта с другими выжившими.