Андрей Ливадный - Изоляция

Среди людей ходит поговорка: «Чужая душа – потемки». Омни понимал ее смысл, но случай ему попался крайне тяжелый. Возрожденная женщина, вне сомнения, обладала необходимыми знаниями и навыками, но управлять ею при помощи простых, безотказных приемов никак не удавалось.

Яна опиралась на ненависть, как на столп своей души. Она умела принимать боль и всегда возвращала ее сторицей.

«Нет, она не станет убивать амгаха назло мне, – удрученно размышлял Го-Лоит. – Не проявит к нему жалости. Не допустит неосторожных мыслей, а будет пичкать меня пережитой болью, медленно сводить с ума, тратить мое драгоценное время!

Выходит, строптивая тиберианка не годится в качестве источника информации? Мне начинать все заново? Но большинство людей, попавших в плен, обычные крестьяне и ремесленники! Они не знают ничего полезного!

Задача не из легких. Но тем увлекательнее ее решить!

Как мне поработить эту женщину? При помощи каких рычагов воздействовать на нее, заставить раскрыть свой разум?»

Омни привык манипулировать наиболее мощными, древними инстинктами, выработанными в процессе эволюции, присущими каждой из встреченных когда-либо космических рас. Обычно они работали безотказно, даже если подопытные существа считали себя духовно развитыми. Но инстинкты дремлют в каждом, нужно лишь создать ситуацию, которая востребует их в полной мере.

Он так и поступал. Страх смерти, желание жить, наслаждение или боль – в различных сочетаниях эти методы воздействия всегда вели к желаемому результату, но Яна – особый случай. Она не боится смерти, скорее желает ее. Умеет вытерпеть боль. В борьбе предпочитает бескомпромиссные решения. Его словно насквозь видит. И не станет подыгрывать.

Он снова и снова просматривал мысленные образы, полученные из рассудка тиберианки.

«Мне нужно ее сломать, а затем заставить служить!

Но как, если ей ничего не дорого, ни собственная жизнь, ни тем более чужая. Казимира сейчас привлекать нельзя, он занят решением важной для меня проблемы, сам не понимая, что работает на врага.

А если? – Шеи сплелись, головы Го-Лоита взглянули одна на другую, одобрительно зашипели. – А если вернуть ей любовь?!»

Опасное чувство. Непонятное. Оно сложнее, чем природный инстинкт продолжения рода. Любовь присуща людям, он сталкивался с этим загадочным явлением уже не в первый раз, но так и не смог понять его силы и смысла.

Но это хороший рычаг воздействия, если верить воспоминаниям Яны! Она обязательно утратит контроль над собой, и тогда проникнуть в потаенные уголки ее рассудка уже не составит труда!

Го-Лоит некоторое время сомневался, спорил с собой, а затем все же отдал приказ:

– Пленницу – в камеру перерождения! Мне доставить кластеры с генетическими образцами!

Он знал, кто подойдет для опасного эксперимента.

Получив необходимые данные, Го-Лоит тщательно изучил их, испытывая необычайный душевный подъем. В его рассудке зародился хитроумный план, разгадать который людям просто не под силу. Да, он принял окончательное решение, выделил один из имевшихся в его распоряжении генетических образцов, добавил к нему незначительные изменения облика и остался доволен полученным результатом.

«Теперь они, несомненно, почувствуют тягу друг к другу! Я буду обладать мыслями обоих, и если сыграю тонко, то…» – Он издал протяжное, переливчатое шипение, представляя открывающиеся перспективы.

Близился рассвет.

В сумерках облака выглядели необычно, снизу тучи подкрашивало ало-оранжевым, словно они несли не дождь, а тлеющие угли.

Кратер, где велись раскопки, напоминал громадный амфитеатр. Семь кольцевых уступов соединялись идущими по периметру выработки дорогами. Повсюду горели костры, виднелись временные жилища, десятки тысяч существ, согнанных сюда по приказу Го-Лоита, трудились круглые сутки, бригады сменялись на периоды короткого отдыха, работы не прекращались ни на минуту, хотя привычные атрибуты подневольного труда практически отсутствовали. Не слышалось окриков надсмотрщиков, ударов плетей, да и попробуй стегануть мургла или норла – размозжат одним ударом, размажут по обсидиановым, похожим на вулканическое стекло глыбам.

Существа различных цивилизаций работали дружно и монотонно, не вступали ни в драки, ни в разговоры, взаимодействовали молча, без обычной вражды.

Среди пестрого сборища выделялись скелхи. Они выполняли самую ответственную часть работ: сканировали дно раскопа, помечали участки, где удавалось обнаружить логры, затем следовали односложные предупреждающие окрики, и вскоре дно кратера покрывалось сеткой раскаленных линий, вихрился дым, в его клубах лучи инфракрасных лазеров становились видны невооруженным глазом.

Разрезав очередной участок на квадраты, скелхи переходили к следующему, а среди дымов и багряных отсветов тут же появлялись норлы. При помощи кувалд и клиньев они с огромным трудом отделяли первый куб, дальше работа шла быстрее. Мурглы оттаскивали добытую породу на специально отведенную площадку, дробили на осколки. Те, что содержали впаянные логры, складывали в объемистые корзины. Прилетал амгах с надетой на него упряжью, корзину цепляли крюком, и звероящер взлетал, транспортируя драгоценный груз к одному из омнианских кораблей, где полным ходом шли восстановительные работы.

Пустую породу мурглы, сгибаясь под тяжестью груза, тащили вверх по спиральному серпантину, выбрасывали за пределами кратера, где уже возвышались черно-серые горы отвалов, а затем возвращались за следующей партией.

Кроме исконных обитателей этого региона Первого Мира, на раскопках трудились и другие существа. Аурбалы – коренастые карлики, числом около тысячи, были заняты на вспомогательных работах: строили временные жилища, обтягивая жердяные каркасы шкурами животных, поддерживали огонь, готовили пищу, эмглы – гориллоподобные создания – ворочали небольшие обломки, кололи их в щебень. Изредка раздавался гортанный возглас, означавший очередную находку, и тогда скелхи, наблюдавшие за процессом, тут же отбирали найденный логр.

Вне границ кратера, вдоль дорог, ведущих к отвалам, располагались куполообразные пульсирующие сооружения из плоти. Подле них сновали насекомоподобные существа, лишь отдаленно напоминающие инсектов. Они выглядели крупнее и выше, имели иное строение хитинового панциря – их природная броня отливала темно-оливковым, массивные черепа, удлиненные к затылку, глянцевито поблескивали.

Каждая особь демонстрировала нехарактерную для коллективного разума самостоятельность. Они часто останавливались, обмениваясь друг с другом короткими фразами на непонятном языке. Куполообразные постройки никем не охранялись, между ними и раскопом постоянно курсировали караваны карликов. Заходя внутрь, аурбалы при помощи примитивных каменных ножей срезали наросты кровоточащей плоти, складывали их в мешки и корзины, затем отправлялись в обратный путь, готовить пищу для рабочих.