Терентий Гравин - Азарт

Главврач чуть не пел от радости и ужасно расстроился лишь после того, как мои глаза нахально закрылись в пятый раз:

— Все ясно, ты очень устал, и твое тело желает полного покоя. Так что отдыхай, набирайся сил и морально готовься к игровой палате. Уверен, тебе понравится. Ну а твоим родным я пока ничего о наших экспериментах говорить не буду. Сам понимаешь, они подобные результаты только на смех поднимут, и я запарюсь им доказывать, что это позитивные сдвиги в лечении. Вот когда будут уже явные результаты, я им покажу все записи, куда внесу и сегодняшние достижения. Кстати, вечером я вновь к тебе наведаюсь на часик, и мы опять потренируем твою моторику управления телом. И с утра часик поработаем… Так что не дрейфь, Максимка! Прорвемся!

Да я и не дрейфил. Только раздраженно фыркал и готов был ругаться. Жутко не люблю, когда меня "Максимкой" называют. Могу и в морду заехать в порыве злости. Были случаи, доставалось некоторым… Особенно после того, как они не вняли моим предупреждениям.

Я не боялся. И в нирвану блаженного сна проваливался уже в довольно оптимистическом настроении. Что ни говори, а поправки в моем состоянии, пусть даже и минимальные, намечались в лучшую сторону.

Господин Синицын действительно не пожалел нескольких часов своего личного времени, чтобы поздним вечером и ранним утром продолжить эксперименты с уникальным пациентом. Хотя назвать случай уникальным было бы неверно. Случаев, когда не владеющие своим телом, почти бесчувственные коматозники превращались в опасных, буйных психов, в истории медицины хватало. Но вот самому Аристарху Александровичу подобное встречалось впервые. И самое главное, чему он несказанно обрадовался как профессионал, это наметившиеся первые контакты между ним и Максимом — Адриано. По всему выходило, что пациент может видеть и слышать происходящее вокруг него, а при помощи особо близких родственников, еще и совершать правильные действия.

Сомнений в результатах, или подозрений, что это банальные случайности, у главврача клиники не было. Хотя и кричать на весь мир о явном успехе он не торопился. Победила свойственная опытному человеку предусмотрительность. Во — первых, не хотелось стать посмешищем среди коллег, если успехи окажутся временными, и пациенту станет хуже, а то и вообще, не дай бог, преставится. При таких повреждениях тело могло умереть в любую минуту по самым тривиальным причинам. Хотя бы из-за того, что пациент мог просто "забыть" о дыхании. Если внутривенно еще можно кормить человека, то заставить дышать — невероятно сложно. Да и ситуация, в которой доминировала тенденция пострадавшего тела к деградации, могла в любой момент измениться в худшую сторону.

Тренировки поздним вечером и ранним утром показывали, что пациент уверенно, на единицу, а то и две увеличивал положительные результаты тестов. Итоги подскочили до сорока единиц адекватной реакции, хотя и количество проводимых тестов увеличили до шестидесяти. Теперь уже и самый заядлый скептик поверил бы, что больной слышит, видит и пытается контактировать с врачом.

Несмотря на явные успехи, Аристарх Александрович не торопился обнадеживать родных, а всю силу своего убеждения изливал на самого Максима — Адриано, нависнув над ним в конце утреннего занятия:

— Постарайся расслабиться полностью, когда увидишь перед глазами изображение "Тетриса". Думай только о том, что сейчас будешь соревноваться с Вероникой и тебе необходимо уложить фигуры как можно быстрей и правильней. Вспомни именно ту детскую атмосферу счастливого соперничества между вами, то состояние духа и умиротворения… Я знаю и верю — ты справишься. Ну и не забывай: спешить тебе некуда, а расстраиваться из-за неудач — вообще нельзя. Если у тебя что-то не получается десять раз — не отчаивайся, мы постараемся тебе помогать сотни, тысячи, миллионы раз. Осознал? Ага, вижу, что осознал… Ну ладно, отдыхай.

В назначенное время прибыло почти все семейство Ланфер. Даже Сергей Вадимович нарисовался в операторской, чтобы понаблюдать, как и куда будут водружать его сына. Только младшую дочь, которая нянчила новорожденную малютку, с собой не взяли. По словам матери, она тоже рвалась взглянуть на брата, обещая, что нисколько не испугается жутких шрамов.

Ну и зятя, мужа старшей дочери, всегда сопровождавшего свою супругу, сегодня не было. "Трудится в поте лица на благо семьи!" — как заявил о нем господин Ланфер старший.

Ложе, на котором закрепили пациента, напоминало стоматологическое кресло, но с весьма мягким, удобным покрытием. На таком можно было блаженствовать часами, не опасаясь отеков или пролежней. Джойстик находился под правой рукой, хотя и под левой имелось место для установки второго. Естественно, что синхронизация управления обеими руками предполагалась гораздо позже, после прохождения простейших игр с положительными результатами.

Точно так же в будущем намеревались использовать и специальный кокон для игрока, в котором создавалось максимально возможное для нынешней техники слияние с реальностями вымышленных вселенных. По уверениям создателей кокона, ощущения в нем кажутся реальными настолько, что люди обоих полов испытывают оргазм при сексуальном контакте, ощущают изысканный вкус блюд, пьянеют от выпитого в виртуале алкоголя и воспринимают все возможные запахи. Болевой порог там фактически сведен к нулю, и даже при самой жуткой смерти игрового персонажа боль по силе соразмеряется разве что с пощечиной. Можно было бы убрать и эти неприятные ощущения, но разработчики уверяли, что боль, как дополнительный стимул для выживания, обязательна. Иначе сильно занижается достоверность ощущений и падает интерес к игре.

"Кокон будущего", как значился он в технологической документации, стоил невероятных денег. Поэтому его розничная продажа планировалась не ранее чем через пять лет. Это время разработчики собирались употребить для усовершенствования своего детища и создания игр с тщательно продуманными мирами. Если продажи и проводились, то для экспериментального тестирования на людях с разными психическими расстройствами. Два устройства уже действовали в клиниках Лозанны и Торонто, где были первые положительные результаты, которые, к сожалению, мировые светила психиатрии пока полностью игнорировали.

Аристарх Александрович Синицын в том самом списке мировых светил скромно топтался где-то во второй полусотне, если не дальше. Но причиной этого не являлась некомпетентность, ею было почти полное замалчивание собственных успехов. Он не любил шумных и пышных съездов коллег, газетных хвалебных публикаций, мелькания на телевизионных экранах и жарких диспутов. Он любил две вещи: свою работу и деньги. Причем именно в такой последовательности, никогда не ставя меркантильность впереди локомотива своей жизни — призвания врача. Синицын всегда качественно и результативно лечил, и только потом не стеснялся содрать за свои услуги соответственную, порой драконовскую плату.