Андрей Завадский - День победы

- Вас понял, база. Меняю курс, - ровным голосом отозвался Федор Смирнов, понимая, что совсем скоро, быть может, ему придется стрелять в тех, кого недавно считал своими товарищами по оружию. Он не был уверен, что сможет это сделать.

Тарахтя порядком изношенными моторами, вертолет снизился до трех сотен метров, прочертив в воздухе широкую дугу. Впереди раскинулся бескрайний лес, и пилоты до рези в глазах вглядывались в него, стараясь замечать любое движение.

- Петро, хватит спать, - приказал Смирнов, и бортстрелок тотчас сорвал наушники. - К пулемету! Проверить оружие!

Громыко подскочил к своему ПКМ, рывком отведя назад затвор и дослав в патронник первый патрон. На борту Ми-2 находился боезапас в три тысячи патронов, уже набитых в ленты, стальными змеями извивавшиеся у ног стрелка или уложенные в патронные коробки, до которых можно было дотянуться, не отходя от пулемета. Кроме того, в распоряжении экипажа была еще пара автоматов АК-74, патронов к которым тоже было в избытке, и пистолеты, но это уже - оружие последнего шанса. О том, чем располагал мифический противник, не стоило даже и гадать.

- К бою готов, командир! - сообщил стрелок, проверив оружие и придвинув поближе коробки со снаряженными лентами.

- Не попадайтесь мне на глаза, - прошептал одними губами Смирнов, сжимая вспотевшими ладонями рукоятки штурвала. - Только не попадайтесь!

Судьба в этот день была жестока ко всему экипажу. Что-то шевельнулось внизу, и движение это тотчас было уловлено боковым зрением Полунина, из пилота превратившегося сейчас в наблюдателя - кроме собственных глаз летчикам не на что было полагаться сейчас.

- Вижу их, - Юрий указал рукой на несколько точек, перемещавшихся среди поредевших деревьев. - Вижу! На трех часах!

- Господи, ну зачем?! - простонал Смирнов, и уже обычным голосом произнес в микрофон: - Я "ноль-восьмой". В квадрате Чарли-четыре обнаружены неопознанные лица. Веду наблюдение!

- Командир, они на мушке! - Это напомнил о себе Петр Громыко. Флегматичный уроженец Киева прильнул к пулемету, нежно касаясь кончиками пальцев стальных звеньев заправленной в него ленты на две сотни патронов, к которой была пристыкована еще одна, той же емкости. - Могу стрелять!

- Отставить! Только наблюдение! Огонь не открывать!

Командир экипажа меньше всего хотел вступать в бой - он понимал, что там, внизу, могут оказаться те, с кем несколько месяцев назад он стоял плечо к плечу в одном строю, и убивать их бывший командир дальнебомбардировочного полка не хотел, он не мог это сделать. Не хотел, но в глубине души прекрасно понимал, что рано или поздно стрелять по своим ему придется. Вот только кто для него сейчас "свои"? Командир полка ракетоносцев Ту-22М3 был одним из немногих, кто дал бой внезапно атаковавшему врагу, тщетно пытаясь сдержать натиск американской военной машины. Он не забыл, как его второй пилот, майор Сеченов, с которым полковника связывали годы службы за Полярным кругом, вогнал в надстройку американского крейсера свой новехонький Су-34, на которые едва начал перевооружаться их полк, отправив, наконец, изношенные до предела "Туполевы" на заслуженный отдых. Сам Федор Смирнов этого сделать не смог, не нашел в себе решимости вот так запросто расстаться с жизнью, даже не зная наверняка, изменит ли его жертва ход событий.

Полковник Смирнов сделал выбор между жизнью и присягой, и плен стал вполне ожидаемым продолжением его истории. Все оказалось проще и легче, чем представлялось прежде, плен не стал унижением, не стал позором. А когда пришедшие в Россию, чтобы навести здесь свой порядок, американцы поняли, что не все им рады, что здесь можно расстаться с жизнью, о Смирнове и о многих из тех, кто ждал своей участи в фильтрационных лагерях, вспомнили. Сотрудники американских компаний, столкнувшись с опасностью, только раз попав в засаду партизан, которых становилось все больше с каждым днем, стали сматываться из покоренной страны. Но делать их работу было необходимо, и потому пленным простили их единственный "грех" - попытку защитить свою страну от агрессора, дав работу, заработок, и Федор Смирнов смог вновь подняться в небо, о чем даже перестал мечтать.

В стране, чудом не превратившейся в царство хаоса - и чудо это звалось Армия Соединенных Штатов - любая работа стала на вес золота, а на этой работе платили очень даже неплохо, ведь хозяева, наблюдавшие за всем из-за океана, сами ощутили, насколько велик риск, и теперь предпочитали расстаться с долларами, а не с собственными жизнями. И потому бывший командир ракетоносного полка вновь и вновь поднимал в небо свой Ми-2, вновь и вновь видел под собой нитку нефтепровода, почти уже дотянувшегося до гавани Мурманска. Это была слишком лакомая цель для всяких экстремистов, причем почти незащищенная, и потому сегодня случилось то, что не могло не случиться.

Вышедшие из леса боевики, гордо называвшие себя "партизанами", сделали свое дело и хотели вновь поскорее вернуться в лес, ставший их домом, их крепостью, но на их беду патрульный вертолет оказался слишком близко, террористы были обнаружены, а потому предсказать развитие событий теперь было предельно просто. Федор видел, как несколько человек в камуфляже нырнули под раскидистые кроны, пытаясь укрыться от его всевидящего ока. Напрасно они старались спрятаться - с воздуха все эти маневры были видны, как на ладони. В прочем, неизвестные и не надеялись спрятаться, но осознать свою ошибку в оценке их действия командир экипажа не успел.

Внизу что-то сверкнуло, и к вертолету, снизившемуся уже до полутора сотен метров, протянулись мерцающие строчки трассеров. А секунду спустя Ми-2 содрогнулся от ударов метко выпущенных пуль - противник сделал первый ход в этой смертельно опасной партии, и теперь у Смирнова и его экипажа просто не могло быть выбора. Все уже оказалось решено.

- Мать вашу, - Полунин, впервые узнавший, что такое зенитный обстрел. - Они же по нам стреляют!

- Я "ноль-восьмой", атакован, - четко произнес Смирнов, зная, что на земле услышат каждое его слово. - Повторяю, по мне открыт огонь с земли! Необходима поддержка!

- Помощь на подходе! Приказываю противника уничтожить!

Навстречу вертолету, опасно приблизившемуся к поверхности земли, взметнулся очередной поток трассирующих пуль, и Федор Смирнов, которому показалось, что все они направлены только в него, рванул штурвал, заваливая Ми-2 на левый борт. Даже среди вой турбин пилот услышал, как со стуком свинцовые конусы, разогнанные пороховыми газами до сверхзвуковых скоростей, впиваются в фюзеляж, разрывая тонкую обшивку.

- Падла! - Это Юрий Полунин визгливо вскрикнул, выпуская из рук штурвал и прижимая ладони к лицу. Меж пальцев заструилась кровь. - Попали, суки! Я ранен!