Владимир Датыщев - Подчиняя вселенные

Хвала Всевышнему, Лястер хотя бы не догадался обрушить за собой тоннель, что бы очень затруднило, или вообще запретило добраться до планеты Кристалла. Пройдя более четырех тысяч километров по относительно широкому проходу, они, наконец, увидели тусклый розовый свет ближайшей звезды.

— Подождите, — замелил Ува, когда они уже собирались выходить в открытый космос. — А не кажется ли вам умным закрыть все-таки эту чертову дыру?

— Зачем, — недоумевающее поинтересовался капитан.

— Ведь если мы не доберемся, — с видом мудреца из Северного Китая-3, прорек Бибул, — до господнего портала, мы же не хотим, чтобы кто-то смог пойти за нами и на свой лад перенастроить вселенную?

— А что если, — спросила Лиина, — мы все же найдем бога?

— В таком случае, — ответил боцман, поднимая палец вверх, — думаю, Всемогущему не составит труда забросить нас из этого забытого даже Им места в другое, скажем, на сказочный Эдем!

Антон удивился такой прозорливости своего подчиненного. До этого времени ему самому, почему-то такая мысль в голову не приходила.

— Молодец! — похвалил он Бибула, — если выберемся отсюда, дам тебе десять увольнительных суток подряд. Вот уж оттянешься!

Ува зарделся, хотел, было, что-то сказать о воздержании, но притих, видимо, давно отдыхавшее достоинство влекло старого вояку к скорым новым победам.

Потребовалось не меньше часа, чтобы бережно уложить все мины в несколько больших кучек. Сложенные вместе и, приобретя превышающую норму хранения массу, они могли детонировать, наделав много ненужных жертв и разрушений. Все это дело разместили в узкой горловине, за три-четыре километра от выхода из метеора.

Отлетев подальше и спрятавшись за высоким уступом, корабль послал назад во тьму короткий сигнал и отключил горящие дюзы.

Все вокруг содрогнулось и бросилось в бешеную пляску, летали величиной с дом валуны, сталактиты сталкивались со сталагмитами, как длинные зубы, высекая искры. Метеор словно ожил, и набирался сейчас желания чихнуть. Поскольку от выхлопов из сопел космолета в вакууме образовалась некая воздушная подушка, поднялась громадная взрывная волна, выносящая сор вон из избы.

«Стремительный странник», несмотря на неистовую работу включившихся вновь реакторов, все же выбросился, как пушечное ядро из исполинского жерла. Вместе с ним в огненной буре летела несметная куча обломков камней и пыль.

Так они оказались возле Смертельной Воронки.

Иона, уже вторую неделю дежуривший у выхода из небесного тела внезапно проснулся. Несмотря на то, что не работали почти все дальние радары, а также половина систем жизнеобеспечения — в его кабине было очень холодно, около ноля, он чувствовал себя вполне в тонусе. Не обращая внимания на отчаянно болевшую голову, как он не старался совладать с нею своим сознанием — в черепе под окровавленными волосами зияла небольшая дырка, Лястер даже не помнил, когда это на него упал привинченный к полу металлический шкаф. Кстати говоря, вся мебель на почти всех судах была мягкой и пластиковой, но привыкший правилам древних тысячелетий Паладин распорядился установить в его родной радхи только такую.

Несмотря на то, что его лицо было наполовину залито кровью, сейчас старик смеялся. Весело и от души. Смешинки давили его, трепыхаясь в ноющей груди. Он хлопал себя по коленям и животу, икал и гоготал, как маленький ребенок. Ему было до противности смешно.

Что? Столько лет стараний и вот — все окончено. Наконец-то он станет единственным, кто сможет общаться с Богом. Иона никому не говорил о том, что Творец пообещал в конце беседы.

— Только ты, или твои наследники будут иметь честь лицезреть меня! Приходи ко мне только с сыном, если он, конечно, будет жить!

— Да! Именно так Он и сказал, — радовался бывший Отец-Паладин, не подозревая, что его уже исключили из сана, и теперь любой монах имел индульгенцию на убийство своего Верховного Главы. Бывшего. Да он, собственно, начхать хотел на эту стайку фанатиков, взращенную им же самим! Теперь он увидит Всевышнего! И вся вселенная будет только в его постаревших руках!

Иона смотрел на извергающийся из Смертельной Воронки язык пламени и мусора. Его датчики не видели корабля сына, плевать, что они и так не работают! Никому не удастся выжить после ритуального количества сетей из тридцати и трех мин, установленных по всему тоннелю. Даже бог! Ведь Лястер когда-то был лучшим минером в армии Отца-императора, еще перед экзаменами на более оплачиваемого бортинженера, а это не шуточки — устанавливать интеллектуальную взрывчатку.

— Значит, тебе удалось победить Инквизицию, сынок, — довольно бормотал полоумный после ужасающего сотрясения мозга старик. — Прекрасно! Одним конкурентом и врагом меньше, хотя, немного жаль. Мы ведь на пару так успешно приторговывали рабами на Икс-8, а долбанный Антоша нам все там изгадил! Ну ничего, теперь и он лежит где-то там, расплывшемся пятном среди молчаливых, надгробных для него, камней!

Иона бешено захлопал в ладоши, его глаза кружились, не фиксируясь ни на одном предмете — пьяное сумасшествие от скорого могущества туманило сознание.

— И нет больше ни одного конкурента, кто может помешать нашей встрече!

Он стукнул по барахлящей клавиатуре, даже не замечая, что у него на хвосте медленно плетется ненавистный белый звездолет, входя в атмосферу.

— Подождем, пока это падло сядет! — сказал Джумас и осекся, увидев красное от гнева лицо капитана. — Простите, что обозвал его так!

Он принялся раздавать команды другим членам экипажа.

Клипард промолчал, понемногу успокаиваясь и пытаясь разобраться в себе. Ведь он тоже ненавидел Лястера, так почему же ему стало так неприятно после плохого упоминания о нем? Нонсенс, аномалия любви к родителям, мол, сам бы убил, но другому не дам. Только своими руками, что ли?

Они почти опустились на сплошную розовую планету. Небо, земля и вода, даже деревья и другая растительность дышали цветом молоденькой нераспустившейся розы на кусте. Ласковый ветер гонял по небу кремовые тучки, наполняя собою маленькие паруса корабликов среди далекого розового же моря.

«Стремительный странник» держался в небе на солнечной стороне, оставаясь невидимым невооруженному взгляду. Да и посмотри кто в бинокль, оснащенный сильнейшими фильтрами, то все равно бы увидел только ровное мерцание светила, а потом долго бы растирал глаза.

Приблизившись на максимально короткое расстояние и отрегулировав камеры на полную мощность, экипаж наблюдал, как из покореженного корабля выпрыгивает, радостно приплясывая, седой старик с мечом за спиной.