Исправительная академия - Алекс Хай

— Тимофей Викторович!

Врач лежал у двери — прямо под щелочкой, откуда из коридора в кабинет тянулись мелкими смерчиками клубы серого и едкого дыма. Лекарь был без сознания. Возможно, заперся — или его нарочно заперли. Вокруг царил хаос, словно здесь боролись.

Я бросился к доку и поволок к окну, на воздух.

Черт, чем у нас в чувство угоревших приводят? Кислород дают, но откуда мне было взять его в этом кабинете? Не было здесь ни баллонов, ни масок… я подхватил его — на удивление тяжелого, и перебросил через окно на едва позеленевшую лужайку.

Так, что дальше? Вроде он дышал. Значит, еще не все было потеряно. Вроде надо растирать грудь, делать искусственное дыхание? Еще, кажется, помогала холодная вода…

Я как-то угорел в деревне у бабушки в бане. Так меня первым делом в сугроб бросили — быстро пришел в себя. Но сугробов не было. Зато в кабинете нашелся небольшой холодильник — и я, бросившись к нему, выгреб все пакеты, ампулы и все, что могло охладить лекаря.

Разместив это добро на груди и голове, я снова попытался нащупать его пульс. Есть! Слабый, но ритмичный. Сердечко работало. А ну, мотор, давай, разгоняйся… Нам сейчас нужна быстрая езда!

— Тимофей! Ну же!

Я воззвал к дару Артура — осторожно собрал руками ветер, носившийся возле лазарета, и направил прямиком в лицо доку. Получилось несколько мощнее, чем ожидалось, и поток ветра заставил щеки лекаря трепетать как парус.

Зато сработало.

— Аллилуйя! — Выдохнул я, когда он открыл глаза.

И первым делом он отстранил меня, повернулся набок и прочистил желудок. Ничего, значит, все нормально. Меня тоже тошнило в том сугробе…

— Эй! Док! — Я приподнял его и уставился в осоловевшие глаза. — Слышите меня?

— Об… Оболенский. Вижу, слышу.

— Что случилось?

— Всего быстро не расскажешь. Повезло, что не убили. Хотя собирались. Схитрил, — он взглянул на разбросанные вокруг пакеты из холодильника, ампулы и банки. — Молодец, Оболенский. «Пятерка» за первую помощь.

— Где ребята?

— В контейнере.

— Чего?

— В контейнере биологических отходов. Другого места, куда их прятать так, чтобы туда сунулись в последнюю очередь я, уж простите, не придумал, — он попытался подняться, но тут же рухнул обратно на землю. — Черт… Не дойду, Оболенский. Но вам нужно их оттуда вытащить. Помещение для отходов в опасной близости к возможным очагам пожара.

В контейнере для отходов спрятал, значит? Хм, а ведь в этом был свой резон. Насколько я помнил, медицинские отходы считались опасными, им присваивались разные классы, а требования к утилизации были довольно жесткими. Неправильное соблюдение регламента влекло за собой большие проблемы. И вполне реальные риски. К ним даже просто так запрещалось подходить.

Видимо, наш эскулап решил этим воспользоваться. Хитрюга какой.

— Сделаю, — кивнул я. — Говорите, где искать.

— Задний двор… Общий. Там закуток от лазарета — отгорожен кирпичной стеной. Разделяет флигель и гаражи основного корпуса.

— Хозблок, получается.

— Да, рядом, — прошептал Тимофей Викторович. — Я их одел в костюмы защиты. Не панацея, конечно, но пришлось же в настоящих отходах закапывать. Думал, смогу забрать их оттуда, как лазарет проверят…

— Что с вами сделали?

— Допросить пытались. Сымитировал острую сердечную недостаточность. Есть у меня пара хитрых лекарств. К счастью, в этот момент появились вы, и господам стало не до меня. Просто заперли, предполагая, что я не смогу выбраться и умру здесь. Их согнали по тревоге…

Халтура, однако. Окна-то были без решеток. Хотя острый сердечный приступ не особенно способствует физической нагрузке. А чтобы выбраться через окно, лекарю пришлось бы поднапрячься.

— Понял, найду, — отозвался я. — Ждите меня здесь, только отползите подальше, а то вдруг снова где-нибудь рванет.

Тимофей Викторович улыбнулся и покрутил одну из ампул в руках.

— Удачно вы мне допинг принесли. Может к вашему возвращению приду в чувство.

Я кивнул и, все же оттащив его дальше, пошел искать контейнеры. У них должна была быть особая маркировка. Ситуацию осложняла хреновая видимость — здание горело все сильнее, дыма становилось больше, и к нему примешивались какие-то едкие химикаты. Здесь же вовсю шла стройка… Жаль, маски не было, а то и вовсе кислородного баллона. Сейчас бы не помешало.

У меня было мало времени: даже выносливость Оболенских не позволит находиться в этом аду долго. А во внутреннем дворе дым стоял столбом. Я отгонял его от себя, используя дар Артура — ветер хоть как-то позволял расчищать пространство перед собой. Но я уже надышался этой дряни, и сознание начинало понемногу плыть.

А ведь Катерина и Мансуров там, в этом ящике. И у них не было возможности вызвать ветер.

Я пробрался через узкий проход между стеной и флигелем и вышел на маленькую площадку с рядом баков и контейнеров. И мне показалось, что один из них содрогался от стука.

— Я здесь! — крикнул я, подбегая к здоровенному вонявшему какой-то химозой темному баку. — Погодите…

Черт, как же у него открывалась крышка? Это был не простой мусорный бак — нет, здесь все запирали герметично, на множество защелок и предохранителей, поиск которых сейчас отнимал у меня и друзей драгоценные секунды.

Внутри бака кто-то отчаянно пинался и, кажется, что-то кричала Катерина.

— Подождите, подождите, ребята…

Пальцы соскользнули с очередного замка, когда резкая боль пронзила мне спину. Я вздрогнул, сперва не поняв, что это было. А затем внутри что-то булькнуло — инородное тело повредило какую-то важную часть меня.

А затем еще удар. И еще. Что-то твердое, острое. Стилет? Заточка?

Эта тварь знала, куда бить. И била сильно.

Я обернулся — не так быстро, как хотелось бы.

Темная фигура, окутанная не только Тенью, но и проклятым черным дымом, отступила на шаг, словно оценивая результат своей работы.

И бросилась бежать.

— Хруст… — прохрипели из ящика. — Хруст… помоги…