Дэвид Дрейк - Союзники

Вокруг беспокойно зашевелились воины Штитсина. На стенах Большой Палаты Твердыни Края висели трофейные знамена и оружие, добытые в славных битвах за несколько столетий. Среди этих трофеев имелись и совсем недавние — стрелковое оружие и лазерные пистолеты офицеров и рядовых Флота.

— О глава рода Края, — продолжал настаивать гонец, — это послание написано собственноручно Вождем Клана!

— Не может такого быть! — рявкнул Штитсин. — Никогда вождь халиан не проявил бы подобной трусости!

— Как можно называть трусостью деяния Вождя Клана? — сурово спросил посланец.

Легат Синдиката, стоявший за спиной Штитсина, наклонился и пробормотал:

— А как мог пойти на трусость Вождь Клана?

Ответ был очевиден, и Штитсин не побоялся произнести вслух:

— Если это и вправду написал Вождь Клана, он, должно быть, получил плату от землян.

Посланец, не справившись с гневом, выругался. Голос его дрогнул от негодования, когда он заговорил вновь:

— Это вовсе не трусость, но достойное похвалы уважение к противнику, доказавшему, что заслуживает уважения!

Объяснять он ничего не стал — в этом не было никакой нужды. Флот теснил халиан на всех фронтах; люди Флота захватили Цель, несмотря на яростное сопротивление халиан, а теперь они вторглись и на родную планету! Их можно ненавидеть, но это могучие воины, заслуживающие уважения.

А так как люди вышли из этой войны победителями, халиане должны принять требования Флота так, как если бы речь шла о приказе командира.

Но на Цели воины Флота убили самку и детенышей Штитсина. Более того, они уничтожили его родной поселок. И Штитсин не мог простить людям этого, как не мог и думать о Флоте, как о союзнике.

— Итак, Вождь Клана Рухас говорит, что мы должны прекратить воевать за деньги и выступить заодно с Флотом Альянса, который показал себя достойно. Мы должны порвать с Синдикатом, который пытался купить нашу честь и обманывал нас!

— Замолчи! — зарычал Штитсин, вскакивая. — Я не позволю клеветать на советника, который столь долго и столь мудро помогал мне! Картрайт не лжец, он храбрый. Испытанный воин, мы сражались с ним плечом к плечу во многих битвах. Не смей поднимать голос против него!

Картрайт улыбнулся и слегка поклонился в знак признательности.

Посланник презрительно усмехнулся:

— Как? Значит, нельзя говорить ничего дурного про твою тень из Синдиката, про того, кто оценивает честь в монетах и называет лжецом Вождя Клана Рухас?

— Если он говорит правду, то пусть явится сюда, в Твердыню Края, и повторит все, глядя мне в глаза. Пусть здесь он хулит вассала, который всегда был верен и честен! Пока он не сделает этого, халиане Края будут убивать воинов Флота, которые посмеют приблизиться к нам!

— Тогда торопись, — усмехнулся посланник. — Ведь войско Флота уже движется по равнине, направляясь к вашим воротам, а над вашим замком кружит легкое военное судно.

Штитсин словно окаменел. Потом он прошипел:

— Они явились, чтобы убить нас! Ты предатель и лжец!

В этот момент в Большую Палату ворвался запыхавшийся воин.

— Военачальник Штитсин! Мертвые Глаза показывают, что в наш Край вошло войско, а в небе парит корабль-разведчик!

Штитсин с ненавистью взглянул на посланника.

— Поднимись на стену замка, — настойчиво сказал тот, — посмотри вниз и убедись, что это действительно воины Флота. Ты увидишь, сколь бесчисленно это войско!

По крутой лестнице Картрайт поднимался вслед за Штитсином, отставая лишь на пару ступенек. Глава рода отметил этот факт с мрачным удовлетворением. Как он и говорил, Картрайт был настоящим воином. Поднявшись на стену, Штитсин приник к амбразуре. Эти стены построил его отец, погибший в битве десять лет назад. Построил на деньги, которые дал Синдикат. Тот же Синдикат научил пользоваться огромными машинами, которые обрабатывали и поднимали большие камни. Штитсин смотрел, как когда-то смотрели его предки, на уютную долину, примостившуюся между двумя речками, которые текли навстречу друг дружке, вместе впадая в Великую Реку. Там, за Великой Рекой, лежали земли клана Черлинг, союзника и друга, но в прежние времена самого злейшего врага. Сотни лет кланы разделяла вражда, но как-то раз явились Синдики и показали халианам чудесное оружие. Безволосые существа пообещали воинам это сокровище, если халиане объявят войну Флоту. На мгновение Штитсин почувствовал стыд, неудивительно, что воины-халиане охотно поддались на посулы гонцов Синдиката. Да и кто бы устоял перед волшебным оружием, способным поразить цель высоко-высоко в небе. Более того, люди Синдиката подарили халианам шлюпки, на которых можно достичь звезд! Его деду все это должно было казаться истинным чудом, и Штитсин хорошо понимал его чувства. И тогда все халиане прекратили враждовать и объединились против презренных людишек Флота…

И вот теперь эти «людишки» толпой маршируют по долине Клана, приближаясь к воротам его замка.

Штитсин снова посмотрел на этих, голокожих, с руками, лишенными когтей. Как могли подобные твари научиться воевать? Ведь, казалось, одолеть их не составит труда…

Но этого не случилось, и клан Штитсина вместе с бывшим врагом, кланом Черлингов, теперь защищал свои пределы от нового вторжения… Враги иногда становятся союзниками.

Штитсин вспомнил свою подругу и детенышей. Перед глазами бесновалось пламя, поглотившее их в тот страшный час. И пожар ненависти с новой силой вспыхнул в его душе. Какая честь может быть у тех, кто убивает целые семьи, не щадя детей и женщин? Как могли Вожди Кланов заключить мир, а потом и союз с Флотом? Лучше бы халианам погибнуть, всем до одного! Штитсин отдавал должное врагу, его стойкости и боевому искусству, но ненависть к людям была слишком сильна.

— Что верно, то верно, Картрайт, — произнес Штитсин сквозь зубы. — У них нет ни ракетных установок, ни пушек. Они пришли с миром — насколько это возможно для войска.

— А насколько это возможно? — тихо спросил Картрайт. — И что будет, если ты впустишь их в замок?

Штитсин стоял неподвижно. Старая вражда к людям Флота давно уже переросла в жгучую ненависть.

— Стрелок! — рявкнул он вдруг, обращаясь к воину, стоявшему неподалеку. — Подстрели-ка эту посудину!

Воин подчинился без звука. Он развернулся к пушке, на мгновение замер. Грянул выстрел. Корабль вспыхнул.

— Защитное поле! — заорал Штитсин. — Измена!

Но военное судно находилось слишком близко к полю, чтобы абсорбировать всю энергию. Корабль не смог причинить серьезного ущерба крепости, хотя ему и удалось отразить удар. Словно молния ударила в стену, снеся две бойницы. Прежде чем заряд достиг цели, Штитсин успел рухнуть на каменные плиты.