Антон Грановский - Тень

Впрочем, Андрей и сам уже увидел. Смуглый маг сидел за самым дальним столиком, в глубине каменной ниши. Он был одет в длинный, серый с металлическим отливом балахон. Рядом с ним сидела молодая, светловолосая, необычайно красивая девушка в голубой тунике, опоясанной узким золотым пояском.

Андрей нахмурился:

– Гармата, с ним нет никакого Темного посланника. Только какая-то девчонка.

– Это он, – хрипло и непонятно ответил рыцарь. Тем временем Менерих передал девушке какой-то желтый лоскут, похожий на пергамент. Она скользнула по нему взглядом, кивнула и убрала за отворот туники. «Инструкция!» – понял вдруг Андрей.

Менерих поднял руку и принялся снимать с мизинца перстень, но тот, насаженный слишком плотно, не хотел поддаваться. Девушка, глядя на мучения Менериха, улыбнулась, что-то сказала ему и весело засмеялась.

Андрей смотрел на нее с изумлением. Он представлял себе Темного посланника чудовищем и заранее готовил себя к тому, чтобы не испугаться. А тут – хрупкая девушка. И такая нежная, воздушная, словно это и не девушка вовсе, а сказочный эльф с серебристыми крыльями за спиной.

– Вперед! – тихо воскликнул Гармата и ринулся к ним.

Однако пройти он успел всего пару шагов. Из-за ближайшего столика вскочил худощавый альбинос и вскинул руку. Гармата резко остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие, а затем все его тело покрылось мерцающей коркой льда.

Посетители трактира обернулись и с удивлением и страхом уставились на сверкающий меч Гарматы, который он все еще сжимал в руке.

Маг-мороженщик перевел взгляд на Андрея. Но Вершинин смотрел мимо него. Он видел, как пальцы Темного посланника коснулись перстня. Нельзя было терять ни секунды.

«Есть только один способ побороть страх смерти и стать неуязвимым, – вспомнил Андрей слова тренера по кендо. – Думай о себе как о том, кто уже умер».

Вершинин вырвал из пальцев Гарматы меч, пригнул голову и ринулся к мороженщику. Тот швырнул в Андрея ударную волну ледяного воздуха, но Вершинин увернулся и нанес магу удар мечом в горло.

Еще три мага вскочили из-за столов и преградили ему путь.

«Если удары наносятся правильно, кисти рук почти не напрягаются, и меч, подобно стреле, слетающей с натянутой тетивы лука, сам выстреливает во врагов».

Мерцающий клинок меча несколько раз сверкнул в воздухе, и раненые маги с криками отскочили в стороны.

Через секунду Андрей был возле стола, за которым сидел Менерих. Он повернул голову и взглянул на Вершинина черными бездонными глазами. Волна мгновенного беспричинного ужаса захлестнула Андрея, он разжал руку, и меч со звоном упал на пол.

Менерих снова повернулся к девушке. Ее длинные пальцы сомкнулись на перстне…

Гидрометеоцентр не обманул. К полуночи в Москве начался ураган. Небо затянули багровые тучи. Улицы были пустынны – ни автомобилей, ни прохожих. Спрятавшись в коробках-квартирах, за наглухо задвинутыми шторами, люди добровольно отдали свой город на откуп и разграбление Темным силам.

Лил дождь, и шквальный ветер швырял в стены и окна домов горсти ледяных капель.

На смену грому пришел гул ветра, от которого сами собой стали звонить колокола на храмовых звонницах и колокольнях Москвы. Шум нарастал и приближался.

И, наконец, улицы Москвы содрогнулись, в небе вспыхнула ослепительная молния, и все колокола столицы зазвенели в одном грандиозном устрашающем ритме.

А то, что началось потом, было настолько противоестественно, что никто из отважных зевак, не пожелавших пережидать бурю дома, не мог поверить своим глазам.

Шестиметровый бронзовый памятник Маяковскому с оглушительным грохотом сошел со своего каменного постамента.

Ураганный ветер гонял по улице поваленные рекламные щиты и сорванные с магазинов вывески. Памятник поднял бронзовую ногу и, издав душераздирающий скрежет, шагнул вперед. Потом еще раз и еще.

Несколько человек, не успевшие убежать с пути памятника и попавшие под его бронзовую пяту, остались лежать на земле, превратившись в груду раздавленного мяса и костей. Другие, закричав от ужаса, бросились к укрытиям.

Дойдя до Тверской улицы, памятник повернул к Красной площади и зашагал дальше, сминая огромными бронзовыми ботинками заполонившие улицу автомобили с такой легкостью, словно те были сделаны их бумаги.

В тот же миг на другом конце Тверской улицы раздался оглушительный цокот, и на проезжую часть выехал на своем скакуне бронзовый Юрий Долгорукий.

На безлюдном ВВЦ пришли в движение шестнадцать золотых девушек, украшающие знаменитый фонтан «Дружба народов», а чуть поодаль две грандиозные фигуры Рабочего и Колхозницы спрыгнули с постамента – так, что под их ногами содрогнулась земля.

В реве ураганного ветра и грохоте грозы все памятники Москвы – маленькие, большие, огромные – ожили, словно неведомая сила наделила их способностью двигаться, чувствовать и дышать.

Устроив переполох и до смерти напугав жителей окрестных домов, ожившие истуканы двинулись к центру столицы, сминая и уничтожая всё, что попадалось у них на пути.

По некоторым улицам Москвы пронеслась волна землетрясения, разрушив дома, выбив все стекла и подняв на дыбы асфальт и бетон. Отовсюду слышались людские крики.

Памятник Гоголю, упрятанный во дворе одного из домов, пришел в такое неистовство, что разгромил два близлежащих дома, выхватывал жильцов нижних этажей из квартир и швырял их на проезжую часть.

На Болотной площади двенадцать уродливых фигур, изображающие человеческие пороки, бросились ловить зазевавшихся прохожих. Пойманных они тут же разрывали на куски, восторженно скрежеща бронзовыми гортанями.

Вслед за памятниками обезумели и дома. Некоторые из них вырывали основания из фундамента и с грохотом, подобным грохоту, который издает взорвавшаяся авиабомба, складывались, как картонные коробки, давя жильцов со всей их утварью и мебелью.

Уцелевшие люди метались по улицам, сойдя с ума от ужаса и понимая лишь одно – высшие силы ввергли проклятую землю в пучину ада…

«Перстень нельзя забрать силой! – вспомнил Андрей. – Тот, кто попытается сделать это, обратится в прах!»

Но другого выхода не было – нельзя было терять ни секунды.

Зигзагом, оставив в мозгу огненный след, пронеслась мысль: «Когда вы делаете что-то, вы должны сжечь себя дотла, сгореть, как хороший костер, не оставив никакого следа!»

Андрей стряхнул с себя оцепенение, прыгнул к девушке и быстрым движением вырвал у нее перстень. Сжав его в кулаке, он отскочил в сторону и, машинально втянув голову в плечи, приготовился обратиться в прах.

Ничего не произошло. Девушка повернула голову и взглянула на Менериха холодными голубыми глазами. Менерих растерянно приподнял брови, как бы говоря: «Не понимаю».