Йен Уотсон - Инквизиторы космоса

Потерявшего сознание лейтенанта Вонрете-ра, которого они надеялись забрать на обратном пути, десантники нашли наполовину съеденным корабельными макробами. К счастью, его грудная клетка оказалась нетронутой, и брат Малер, знакомый с искусством хирургов, извлек из нее прогеноидные железы.

Можно было сказать, что в определенном смысле жизнь лейтенанта продолжится.

В отличие от Ереми…

В отличие от Биффа; обезглавленное тело которого стало пиршественным столом для переливающихся жучков, быстро расплодившихся внутри скафандра, лежавшего все в том же помещении, где он бросил вызов Зоату. Обдав останки огненной струей, сержант, пропустив руку через шею, сунул снаряд в грудную клетку трупа. Кроме голых ребер, осколков черного внутреннего панциря и хрупких жучков, там ничего не было.

И они отступили. Отступили.

Из девяти сотен человек, проникших в чрево корабля тиранидов, только шестьдесят один вернулся на торпеду…

… которая через анальный сфинктер вынесла их обратно в чистую звездную пустоту космического пространства.

Из других отверстий этого огромного, выцветшего судна, похожего на наутилус, выплывали остальные торпеды. То же происходило и на других кораблях.

Тут инопланетное судно, вторжение на которое они совершили, беззвучно затряслось. Это взрывались заложенные ими снаряды.

Но его не разнесло. Несмотря на это, Имперские военные корабли начали обстрел других свернутых в спираль гигантских судов.

Как элегантно проплывали мимо корабли человеческого флота, выпуская в противника пульсирующие шипящие шары плазмы. То были вертикальные города с бойницами и остроконечными верхушками, призрачные в смете далекой Лакрима Долороса, — города, расположенные на копьеобразных палубах с падвесными ворп-килями, на четыре километре выступающими вперед. Почти такой же объем массы приходился и на нижнюю часть судна, так что казалось, что корабли, отражаясь и гладкой поверхности, плывут по ртутному озеру.

Бомбы с дистанционным управлением взры-вались, приходя в соприкосновение с высоким Корпусом инопланетного корабля. Взрыв разру-шал ого стенки, обнажая внутренние камеры.

Внутрь врывались струи ослепительно белого ионизированного газа, сжатого в силовом поле, превращая все в горящий ад, где закипала атмосфера. Сконцентрированная энергия направленного действия разносила внутренности вдребезги.

Но пришельцев насчитывались тысячи, и из зияющих ртов самых исполинских из раковин заструился поток белых корабликов-деток, каждый из которых по размеру не превышал небольшой корвет. Быстро набирая скорость, они направлялись в сторону своих обидчиков. В безвоздушном пространстве плыли они, напоминая белые зародыши окаменелостей.

Прошло немного времени, и с палубы и башен кафедральных крейсеров ударил огонь, прочертив в пустоте трассирующий след.

Некоторые из белесых зародышей занялись огнем.

Все же им не было числа.

Часть из них попадала на палубы. Безмятежное величие городов-воинов потрясли взрывы. Они срывали с них элегантное кружево пласталя, обнажая полости, откуда взрывной волной выбрасывало обломки оружия и останки тех, кто его обслуживал…

Битва велась на пространстве, превосходящем по объему несколько кубических ме-гакликов, обойдя стороной желтоватый газовый гигант с его бледнолицыми лунами.

Все же даже в разгар ночи дикие варвары на Лакрима Долороса III, даже если бы очень захотели, и то не смогли бы заметить самые яркие пожары величайшего из побоищ. Слишком большое расстояние, оцениваемое в сотни миллионов кликов, отделяло их спокойный, поросший девственным лесом мир.

В галерее Солитория, расположенного на обратной стороне крепости-монастыря, преклонив колени, в одиночестве стоял Лександро и искал душевного успокоения.

Он не замечал ни разлитой в небе туманности, ни десятков тысяч звезд, горевших крохотными синюшными лампадами или свирепыми карбункулами, застывшими в пустоте. С пренебрежением смотрел он на пастельные пятна звездного света, сочившегося сквозь витражные стекла расположенных в нишах окон.

Лейтенанта Кроффа Теслы, лишившегося рук и ног, давно не было. Он вернулся к своим Братьям Кровопийцам. Домой его забрал фрегат братства сразу после завершения Собрания Командиров, предшествовавшего походу на Лакрима Долороса.

Лександро был один.

Но память об изувеченном Кроффе Тесле в его коляске, сделанной в форме чаши, с парой обслуживающих сервов, осталась.

Какой стойкий человек!

Однажды его посетили три «брата». Они пришли к нему просто так, из любопытства…

Тогда Ери поинтересовался, не жалеет ли Тесла о своем спасении. Лекс каламбурил, чтобы одержать над Ери верх. Он тогда еще спросил, правда ли, что Братья этого экзотического кроврлюбивого Братства пьют друг у друга кровь. Это оказалось вторжением в частную жизнь Теслы, что вызвало гнев лейтенанта, гнев, смешанный с тоской.

Тоской но оставшимся вдали братьям, тоской по утраченным конечностям.

Теперь и Лександро, оставшись один, перенес духовную ампутацию. Он никогда не думал, что такое может с ним случиться, никогда не думал, что будет так страдать. Все его молитвы к Рогалу Дорну были ничто, пыль и тлен. Его не покидало чувство безнадежности и тщетности, и эта пропасть была глубже и разрушительнее любого теплового колодца.

Он вспоминал, как исповедывался перед Ло Чангом, капелланом с лицом, испещренным лунными кратерами. Исповедь проходила в часовне, где в нише, задрапированной пурпурным бархатом, что придавало ей сходство с вертикально поставленной шкатулкой для драгоценностей, висел, ощерив зубы, большой, эллипсоидной формы череп тиранида.

Ло Чанг сидел за резной ширмой на скамье боли. Правда, использовал он ее не потому, что был обязан физически страдать, выслушивая признания брата в мелких грехах… Совсем нет. Хотя возможно, что болевые ощущения, связанные с запором, приносили ему определенное удовольствие… но таким образом он мог частично прочувствовать несчастье брата, а потом пойти и облегчиться, избавив себя от ощущений душевного и физического дискомфорта, материализовавшегося в виде грубых отходов, пригодных разве что для ультразвуковой утилизации.

— Сейчас, когда я молюсь нашему При-марху, чтобы он снова открылся мне,

— прошептал тогда Лекс, — я не чувствую ничего, кроме внутреннего холода… когда раньше я ощущал там присугствие духа Дорна, ощущал его тепло, его сияние… Словно Рогал Дорн лишил меня ауры своего благословения, своей милости…

Благодаря походу на Лакрима Долороса теперь стало больше известно о структуре и функционировании флота-гнезда тиранидов.