Алексей Волков - Городской охотник

Из-за трона выскочил зверообразный Коллекционер, все это время скрывавшийся в тени.

Теперь только фигура его напоминала человеческую. В остальном он принял свой истинный облик, в котором и пребывал большую часть жизни в своем мире. Хотя теперь его было не узнать. Видимо, вместе со сменой статуса полагалась и смена облика. Как костюма.

Мощные кривые ноги попирали пол. Брюки трещали по швам, раздираемые могучими мускулами. Белый пиджак и сорочка лопнули по швам и теперь лохмотьями висели на чудовищно мощном торсе. Золотая цепь с крестом буквально врезалась в толстенную, как бревно, шею. Все тело было покрыто густой шерстью, на груди завитой в щегольские косички.

Всю эту махину из прочных костей, мышц и шерсти венчала голова карикатурно маленьких размеров по сравнению с шириной плеч или обхватом бедер. Но страшнее всего было то, что звериным был только облик Коллекционера. Глаза же горели отнюдь не злобой и жестокостью, как можно было бы ожидать, глядя на огромные ладони, которые существо то сжимало в кулаки, то разжимало. В глазах, спрятавшихся под выступающими, как у неандертальца, надбровными дугами, читался недюжинный интеллект. В чем Алексей уже имел возможность убедиться при первой своей встрече с ним, едва не окончившийся трагически для молодого Охотника. Хотя в последнюю встречу с Алексеем он все же предпочел человеческий облик, показавшись в своем реальном обличии лишь на несколько минут.

Алексей поднялся с колен, опершись руками о пол. Кровь из раны, оказавшейся на удивление глубокой, заливала левый бок, смешивалась с уже высохшей кровью и слизью чудищ, имевших неосторожность встать на пути Охотника, и уже пропитала штанину.

Алексей прислушался к биению собственного сердца, к току крови в жилах. Выходило, что ни один крупный сосуд не задет.

„Тогда почему хлещет, как из поросенка“? - удивился он.

– Проще простого, друг мой, проще простого, - точно прочитав мысли Охотника, ответил ему Илья. - Для исполнения ритуала нужна была твоя кровь. Много крови. Но не хлынувшей потоком, а вытекающей постепенно. А потому мне пришлось накладывать на это великолепное оружие, - Антиквар отсалютовал Алексею клинком, который вновь неведомо как оказался его руке, - заклятье Кровотечения. Мне даже не понадобится убивать тебя. Сам истечешь кровью. Остановить кровотечение ты не сможешь. Но я с удовольствием отдам тебя своему прислужнику, который помогал мне только потому, что рассчитывал сам прикончить тебя. Видишь, он даже подобрал себе подходящий для этого облик при морфинге.

Алексей быстро охлопал себя по карманам, пытаясь вспомнить, что из своего богатого арсенала он уже потратил, а что еще осталось. По всему выходило, что, шарахаясь по комнатам проклятого во всех отношениях дома и просто пачками укладывая разную нечисть, он израсходовал весь свой разнообразный запас амулетов и волшебных диковинок. Только на пальце тускло поблескивало кольцо, да карман на правом бедре оттягивал гребень. И то, и другое было подарено Ильей. А потому, припомнив способ, каким была открыта дверь, Охотник решил не рассчитывать на подаренные погремушки. Тем более, об их действии он не имел и малейшего представления, а вспомнив, в какую мелкую щепу разнесло дверь на снежной равнине, только укрепился в своем решении.

Скрутил с пальца кольцо, достал из кармана гребень и швырнул себе под ноги.

Пол тут же вздыбился, в стороны брызнуло каменным крошевом.

Илья захохотал. Громко, победоносно.

И, развернувшись спиной к Охотнику, неспешно подошел к трону, сел, положил шпагу на колени и сказал:

– Замечательно! Просто великолепно. Ты только что создал Арену. Вокруг Алексея, кроша мрамор пола, вырос невысокий бортик, испещренный причудливым узором, показавшимся Алексею знакомым. Поверх камня, как ростки бамбука после дождя, опасно встопорщились острейшие, костяные клинки. Диаметр арены, как на вскидку определил Алексей, был около пяти метров. И выбраться из нее, не располосовав себя до костей об ограду, возможности не было. Как будто истаяв на том месте, где он стоял, в круге материализовался звероподобный Коллекционер. Единым движением сорвал с себя остатки одежды и предстал перед своим соперником в первозданном виде, явив свое звериное естество. - На Арене нет привилегий, - зазвучал откуда-то из-под сводов голос Ильи. Хотя сам он никуда не делся, а все так же величественно восседал на троне. - Нет правил. Нет сильных и слабых. Нет бессмертных и неуязвимых. Равны все. Уязвимы все. Смертны все. Сила против силы. Без магии. Без оружия. Только то, что досталось тебе при рождении!

Илья снова захохотал!

– Ты обречен, Охотник! Зверь, я отдаю его тебе!

Волосатый противник Алексея радостно взвыл и бросился вперед, расставив узловатые ручищи в надежде ухватить, сжать, раздавить соперника.

„А где же продолжительный и занудный монолог?“ - подумал Алексей, отскакивая.

Дальше думать стало просто некогда.

Волосатая махина с ревом носилась по арене, гоняя Охотника от стены к стене. Тот увертывался, кувыркался, отскакивал.

Кровь продолжала течь из рассеченного плеча. Хорошо, хоть, не хлестала, как полагалось бы из такого глубокого пореза, а сочилась по капле. Но, если учесть глубину и длину пореза, то общая кровопотеря была просто удручающей. Выходило, что если в ближайшие десять минут Алексей продолжит убегать от кидавшегося на него с ревом страшилища, рассчитывая на помощь неизвестно откуда, то по истечении этого времени зверюга просто возьмет его голыми руками. Выносливости-то у нее хватит.

В очередной раз с трудом увернувшись от чудовищных лап, Алексей попробовал сотворить наговор, запирающий отверстые раны. И тут же в голове разорвалась бомба, а Антиквар на троне издевательски захохотал.

– Никакой маги! Никакой магии, голубчик!

„Ну и не надо“, - мысленно огрызнулся Алексей и, воздев руки над головой, как будто сжимая в них невидимый меч, рванулся навстречу окончательно утратившему человеческий облик Коллекционеру.

И сошелся с ним грудь в грудь. Как будто с разбегу врезался в стену. Тут же вышибло дух из легких и в глазах потемнело.

Урод рыкнул с явным удовлетворением и сгреб Охотника в охапку, да так, что затрещали кости. Боль ломающихся ребер огненным клинком пробороздила торс и врезалась в сознание.

Неимоверным усилием воли Алексей погасил вспышку боли и, собравшись, коротко, без замаха, неумолимым карающим движением вогнал большие пальцы рук под мохнатые надбровные дуги.

Глазные яблоки не выдержали удара и лопнули под пальцами, как икринки гигантского осетра. Алексею даже показалось, что он услышал легкий хлопок. Пальцы провалились, как в гнилой помидор. Из глазниц хлынула кровь вперемежку с тем, что было глазами существа.