Дмитрий Минаев - Пацифист

Только раньше я, пусть при серьёзно повреждённой, но вполне целой и жизнеспособной конечности, таких экспериментов не проводил. Ну-у, чтобы сознательно её загубить, а потом ждать, что будет дальше. Нет, скрывать не стану, дури у меня много, но не настолько, чтоб гробить собственный организм. Он мне ещё понадобится.

Так вот… А-а-а, я ж не сказал про мозги!.. В общем, раз приём и передачу нервных импульсов "отключить" нельзя, приходится их "глушить". Электрические разряды проходят, как и прежде, но их мощность и частота падает во много-много раз… Мозговой комп "виснет".

Отсюда неприятный побочный эффект: "шарики" с "роликами" начинают медленнее "крутиться", "соображалка" начинает "тормозить", давать сбои. Хотя, ничего фатального. Так, мелкие, досадные промахи…

Вот как сейчас, когда я, оступившись, полетел вниз вверх тормашками… да не один, а в обнимку с Ножкиной.

Нет, чтобы отпустить меня, девчонка, наоборот, впилась, как клещ. Не оторвёшь. Сжавшись, вдавила меня в свои "буфера"… хорошо, что я вовремя перешёл на кожное дыхание, а то наверняка бы задохнулся… Не, я всё понимаю, романтичная смерть в объятиях юной девушки… возможно девственницы… кто ж из мужчин будет против… Имеется в виду – настоящих…

Я б тоже не отказался… лет этак через двести… а может, и триста… точно не знаю. В общем, когда уже буду ни на что этакое не способным (только красиво уйти из жизни), глубоким старцем.

А пока ещё рановато. К тому же, когда ты кувыркаешься вниз по склону, о женских прелестях как-то не думаешь.

– Бу-бу-бу, – несколько раз порывался произнести я, что должно было означать: "Лена, пусти", "Ленка да отпусти ж ты меня!" и "Пусти ж, мать твою!"

Всё без толку!

Ничего не оставалось, как сгруппировавшись, лететь кубарем дальше до самого финиша.

Хорошенько разогнавшись, остановились мы лишь у самой кромки озера, и, вытянув правую ногу, я смог коснуться пальцами его ледяной поверхности.

– Да отцепись же ты! – рыкнул я, с трудом отдирая от себя судорожно вцепившуюся девушку.

– Мне больно! – шмыгнув носом, воскликнула она, – Всё тело болит, и колени, и локти! – и разрыдалась.

– Нужно было сразу меня отпустить, – недовольно буркнул я.

Мало ей своего центнера, так ещё с двумя моими решила покувыркаться.

– Лёш, что ты к ней прицепился?! – вступился за свою подчинённую Финистов.

– А чего она! Вот вы… господин капитан… сразу от меня "отлипли"… А эта… вцепилась, как клещ… Их что в корпусе, ничему не учили?

– Чему? Прыгать с крыши десятиэтажного дома? Да кто вообще на такое способен, да ещё с двукратным грузом? Это ты у нас один такой уникум. Мастер… безпарашютного спорта.

– А вы?

– А что я? Космопехов сперва учат "на земле" – десантироваться с самолётов и вертолётов. Лишь потом мы "переселяемся" в "родную стихию"… Пришлось прыгать и без парашюта… несколько раз… с низко летящего вертолёта. Высота – три-четыре метра, не больше. Однажды, правда, нас "задрали" до пяти… тогда один парень ногу сломал… но чтобы вот так,.. – он покачал головой.

– А с глайдера прыгать доводилось? – мне стало интересно.

– На сверхзвуковой скорости? Шутишь?! Ты про воздушные потоки что-нибудь слышал?

– А при малой скорости? В Содружестве ж есть специальные подразделения.

– Так у них экзоскафы специальные, с программой… Даже если дес теряет сознание, его скаф приземляется сам. Даже если хозяин не успел прийти в себя от порции стимулятора, которую тоже впрыскивает умная "железка".

Прямо в отключке? Круто!

– А у нас такие есть? Скафандры? – спросила немного оклемавшаяся Ножкина.

– Должны быть, – уверенно кивнул Финистов, – но только у особых спецподразделений. Очень уж они дорогие и ненадёжные.

– Серьёзно? И в чём же их недостатки? – заинтересовался я.

– Чем сложнее система – тем больше вероятность сбоя, – нахмурив брови, изрёк капитан азбучную истину, – Можно в самый неподходящий момент остаться с голой,.. – запнулся он в последний момент, взглянув в сторону Ленки, которая при этих словах покраснела и хихикнула, – …В общем, безоружным.

Короче, как сказал немецкий генерал в фильме про Штирлица: "Этих болванов-америкосов погубит их же техника"… Хм-м, а ведь в этом есть смысл!

– А ты сам с глайдера на малой высоте прыгнуть сможешь? – неожиданно спросил кэп.

– В таком чудо-скафе?

– Ха! В нём и дурак прыгнет.

Фиг его знает…

– Человеку это по силам?

– А ты разве человек? Вон с каких высот сигаешь. Да ещё на голые камни. Любой другой,.. – встретившись взглядом с испуганно вытаращившей глаза Ножкиной, офицер неожиданно замолчал, оборвав себя на полуслове.

– Капитан, вы действительно хотите это знать? – едва слышно проронил я, – Ладно, пойду – искупнусь! – решительно заявил, сдёргивая на ходу одежду.

Хм-м, вода оказалась не такой уж и ледяной… градусов десять. "Восемь целых, двенадцать сотых", – подсказал "комп". Опять он за своё! Я ж, вроде, не спрашивал?.. "А-а-а, ладно… Может, эта клятая щепетильность спасёт мне когда-нибудь жизнь", – махнул я рукой на самоуправство своей составной части и вынырнул на поверхность прямо под самым водопадом. Ух-х, хорошо!

Три гребка и я снова там, где оставил своих попутчиков. Сидевшая рядышком с самым заговорщицким видом "сладкая парочка", при моём появлении сразу же смолкла, настороженно поглядев в мою сторону.

"Шушукаются о чём-то за моей спиной? Проклятье! Надо было подслушать, а то мало ли…", – мелькнули в голове запоздалые мысли. – "Придётся держать ухо востро", – решил я, снимая трусы и тщательно полоская их в воде.

– Лёшь! – тут же окликнул меня Финистов, – Ты бы хоть постеснялся!

– Чего? – не понял я.

– Голышом… Трясёшь тут своими… причиндалами…

Даже не собирался… А что до колена, так у меня ноги короткие…

– Вон, Ножкину в краску вгоняешь!

– А ей-то чего завидовать? – удивился я, возвращая труселя на место.

– И вовсе я не завидую! – возмутились фифа.

– Тогда чего взглядом косишь? Зрение испортишь. Нефиг на голых мужиков заглядываться!

– Больно надо! – фыркнула девчонка, задрав подбородок, и отвернувшись уже по-настоящему.

– Слышь ты… "мужик"… ты хоть голых женщин когда-нибудь видел… В смысле, живьём? – усмехнулся кэп, покосившись на Ножкину.

Я тоже перевёл взгляд. Со спины выражения лица видно не было, но положение тела белокурого создания, наконец сбросившего опостылевшую каску, являл миру образ – "невинная дева устремила свой взор вдаль"… Вот только как быть с бурей чувств, клокотавшей у неё внутри, и навострёнными ушками, ловившими каждое слово… Да что там, каждый звук.