Сергей Мусаниф - Шанс для неудачников. Том 2

Я часто повторяю себе собственное имя.

Меня зовут Алексей Каменский.

Я человек.

Либо Феникс ошибся, либо в теле скаари, пусть даже разменявшего седьмую сотню лет, куда больше жизненной силы, чем в человеческом организме. Сейчас я совершенно не чувствую признаков увядания.

В теле Алекса Стоуна я мог протянуть еще несколько месяцев.

В бестелесной форме — несколько часов, потом бы меня прикончил энергетический пробой.

В новом теле… Феникс говорил, что речь будет идти всего о нескольких днях, но в его уравнения явно закралась ошибка, пусть я пока и не могу ее найти.

Я больше не умираю. По крайней мере пока.

Впрочем, когда меня достали из криостазиса, я тоже некоторое время чувствовал себя нормально, а потом все изменилось.

Регрессор внутри меня, возможно, знает ответ. Возможно, ему известен точный срок моей новой жизни, но он не желает со мной разговаривать. Все, что у меня осталось от него, это воспоминания о том кратком миге между физической смертью Алекса Стоуна и моим возрождением в теле Кридона.

А может быть, эффект, вызванный Визерсом, и вовсе оказался временным, и теперь его действие прекратилось, а пробой в энергетической оболочке залатался сам по себе? Иронично, если это на самом деле так, а из всей нашей расы до этого момента дожил только я, неполноценный регрессор и результат эксперимента моего «отца».

Не знаю.

Однако, как бы там ни было, здесь и сейчас я в норме. Если такое положение вещей вообще можно назвать нормой.

Схожу с ума? Может быть. Но не умираю.

Надеюсь, я смогу понять, что же именно произошло.

Надеюсь, у меня хватит на это времени.

Надеюсь, что если уж мне суждено умереть в этом теле, это не произойдет внезапно, и я успею захватить настоящего Кридона с собой.

Этому телу шесть веков, а оно сохраняет силу и бодрость. Оно напоминает мне могучий дуб, который со временем становится только крепче. Вполне возможно, со временем я стану крепким, как камень. Стану скалой.

Но сейчас еще рано. Сначала мне нужно достичь цели. У меня ведь была цель.

Я каждый день записываю ее, потому что боюсь забыть.

Мне нужно остановить вторжение.

Меня зовут Алексей Каменский.

Я человек.

В этом теле существуют и борются между собой сразу три сознания, и мне трудно сказать, которое из них в конце концов победит. Может быть, никакое. В определенные моменты мне кажется, что легче всего разрешить эту проблему, разрядив себе в голову штурмовой бластер. Ведь именно этого мы и хотели.

Убить Кридона, породить хаос в Гегемонии, отвернуть ее древний боевой флот от наших границ.

Я всегда успею это сделать. По крайней мере, я на это надеюсь.

Последний способ решить проблему. Сейчас я думаю, что воспользуюсь им только в самом крайнем случае, но кто знает, какой случай может быть крайним?

Я не знаю.

Отряду Реннера не удалось добраться до моих покоев. Им даже до моего бункера добраться не удалось. После взрыва части реакторов они попали в западню, где и были уничтожены подоспевшими боевиками клана. Реннер, последний из моих знакомых, мертв.

Клану потребовалась почти неделя, чтобы заново пробить вход в мой бункер, и теперь я живу в своей запасной резиденции, на другой стороне планеты.

Мое окружение пока ни о чем не подозревает.

Меня зовут Алексей Каменский.

Я человек.

Главное, что я об этом помню.

Штурмовой бластер всегда у меня под рукой, я могу покончить с собой в любой момент, когда только захочу. После моей смерти возникнет вакуум власти, кланы Гегемонии снова начнут драться между собой, и у человечества и кленнонцев появится призрачный шанс уцелеть.

Скорее всего, так я в итоге и поступлю.

Но сначала я хочу разобраться в ситуации, попробовать найти иные пути для решения проблемы. Смерть Кридона спровоцирует очередную резню. Это все, что мы, регрессоры, подарили галактике, — несколько тысячелетий резни.

Неужели для разумных рас просто нет другого пути?

Мне не хочется в это верить.

Иногда мне кажется, что я нащупал другой путь.

Не все кланы хотят этой войны, но голос тех, кто стоит за мирное сосуществование, заглушен более влиятельными голосами консерваторов. Я уже разработал план, я знаю, какие кланы надо возвысить, какие поразить в правах. Я не могу действовать слишком быстро, чтобы не вызвать подозрений, которые могут вылиться в прямое противодействие, но я не могу и затягивать. Кто знает, сколько мне осталось существовать в этом теле.

Глава клана обладает абсолютной властью.

Глава Гегемонии правит слишком недолго, и даже Кридону точно неизвестно, до какого предела он может дойти.

Меня зовут Алексей Каменский.

Я человек.

Регрессор внутри меня безразличен к происходящему. С тех пор, как он вытеснил разум Кридона и дал мне шанс попробовать все исправить, он практически не подает признаков жизни. Он скучает по своей нирване, по состоянию единства с галактикой, от которого я заставил его отказаться.

Ему нет дела до того, чем я тут пытаюсь заниматься. Его раса мертва, он последний из всех. Он — венец творения, вершина эволюционной цепочки. С его позиции все наши потуги выглядят смешными и никчемными.

Но он спокоен, потому что знает, что скоро он вернется в безмятежность своей нирваны. Перед смертью все регрессоры туда возвращаются.

Зато Кридон в ярости.

Он бесится с того самого момента, как я при помощи регрессора перехватил контроль над его телом. Дважды он пытался вернуть его, и тогда я в припадке ярости крушил все вокруг. Ящеры не слишком удивились, а если и удивились, то им удалось этого не показать.

С каждым днем я все больше узнаю о внутренней политике Гегемонии. Память Кридона для меня открытая книга, но для того, чтобы прочитать ее от корки до корки, мне требуется время.

Древний флот скаари достигнет первых человеческих планет только через два десятилетия. Надеюсь, этого времени мне хватит, чтобы придумать, как можно обойтись без войны.

Я же глава единой Гегемонии, черт побери.

И всегда есть запасной вариант. Убить себя и тем решить все проблемы. Не самое элегантное решение и явно не окончательное, но даже подобный паллиатив лучше, чем не сделать вообще ничего.

Если я смогу.

Если я не сойду с ума.

Если Кридон не перехватит контроль.

Если меня никто не заподозрит.

Если у меня получится провести реформы, которые я задумал.

Если, если, если… Очень много всего может пойти не так.

Но я не теряю надежды.

От меня ведь тоже зависит слишком многое. От меня зависят миллиарды людей, которых я не знаю, и миниатюрная женщина, которая меня не помнит.