Константин Калбазов - Лютый зверь

– Таким? – Зван аж дыхание задержал, переведя взгляд на карабин Виктора, заботливо укрытый от дождя в кожаном чехле.

– Если у тебя найдется монета, то можно и таким.

– А сколько такой стоит?

– Двести рубликов.

– Так нешто у нас в кубышке таких денег нет?

– Отчего же. Но только честно скажи, ты готов почти все свое серебро отдать за это оружие? Доли вам ваши известны: сколько в той кубышке именно твоего, тебе ведомо.

Ну да, львиная доля уходила атаману и его помощнику, так что рядовым не особо много доставалось. Но с тем, что было раньше, просто не сравнить. Деньги очень немалые. У каждого ватажника сейчас в заначке лежало около трехсот рублей. По-хорошему, это неплохой стартовый капитал и с ним уже можно начать какое-нибудь дело, ту же торговлю.

– Выходит, за свою деньгу?

– Выходит, что так. За мою – что-нибудь поскромнее, а то привыкли все за мой счет приобретать, эвон у бояр такой справы нет.

– А что тогда за серьезное оружие?

– Хочу закупить нарезные стволы и замки, а остальное звонградские мастера и сами сладят, руку уж набили.

– Слыхал я про те мушкеты, их винтовальными прозывают. В Обережной у одного стрельца такой мушкет, да только поглядел я, как он заряжается, и тут же он мне стал неинтересным. Даже если на него установить такое кресало, как у нас, то едва сравняешься по скорости с обычным, а прицельно бить сумеешь не дальше, чем из наших карабинов, хотя и ствол у него подлиньше.

– Все верно ты подметил, вот только одного не учел. Коли пуля иная будет, то и скорость будет такая же, как у наших карабинов. И прицельно бить такой мушкет будет дальше, на шестьсот шагов.

– Да ну!

– Вот те и «да ну». Тут, правда, все зависит от того, как ствол будет исполнен. Если не вкривь и не вкось, то все ладно. Поэтому и хочу закупить у стоящих мастеров.

– А воевода нас часом не потеряет?

– Не потеряет. Он так и сказал: бери столько времени, сколько потребно, но не наглей. А мы наглеть и не будем.

– А чего мы так заторопились? Грязь месить – и так сомнительное удовольствие, а ночью – и подавно?

– В том моя вина. Нам теперь в граде особо отсвечивать нельзя, поцапался я с подьячим острожным, серьезно так, еще когда ватажников взяли.

– Вот умеешь ты, атаман, друзей себе выбирать!

– А я спорю, что ли? Самых что ни на есть заклятых.

– Ну и что это значит?

– А значит это, Зван, что весной гульды опять припожалуют, – задумчиво вытирая нож о зимний кафтан трупа, ответил Виктор. – Вот ведь какое дело получается. Если раньше одного рекрута снаряжали и содержали в мирное время пять семей, то теперь король издал закон, согласно которому эта обязанность возлагается на три семьи.

– Ну это-то я понял. Но нам какая с того печаль? Решил Карла заставить своих людишек затянуть пояс потуже, так и пусть его.

– Это не просто какой-то очередной закон, по которому его подданные достанут лишнюю деньгу. Карл таким образом увеличит свою армию как минимум на треть, а ополченческие части – так почти вдвое.

– И при этом его казна ничего не потеряет, ведь людишки станут собирать солдат. Так?

– Так, да не так. Семьи снаряжают солдата и платят ему ежегодное жалованье, на учениях и в боевых походах. Все расходы и повышенная плата ложатся уже на короля. Отсюда вопрос: откуда в казне Гульдии такие большие деньги? Учения по всей стране идут, а это очень дорого, одного только пороха сколько изведут! Я уж не говорю про повышенное жалованье для солдат, про наем офицеров, которым тоже платить нужно.

Ситуация действительно складывалась крайне непонятная. Содержание такой большой армии стране влетало в копеечку. Карл должен был в буквальном смысле посадить страну на хлеб и воду, чтобы потянуть такие расходы. Сомнительно, что делалось это только для того, чтобы поднять свой статус в глазах соседних государств. Конечно, можно было бы напасть на Фрязию, справиться с ними у гульдов вышло бы куда проще, чем с упрямыми и ненавистными славенами. Но тут такое дело – Брячиславия имела мирные договоры, торговые соглашения, обменивалась послами с другими державами, вот только военных союзов ни с кем не заключала. Даже славенские княжества не шли на такие союзы. Впрочем, они и между собой не ладили. Будь иначе – и Брячиславии не поздоровилось бы. Поэтому великий князь в случае войны мог выставить против гульдов только половину своей армии, ведь братские народы, едва почуяв слабину у своих границ, с легкостью могли вонзить нож в спину.

С Фрязией все иначе. Едва гульды возжелали бы на нее напасть, как тут же в войну с ними вступили бы Балатония и Киренаика. Гульдия тоже входила в военный союз, вот только в войну они собирались вступить лишь в случае вторжения на территорию союзников. У них хватало проблем с Новым Светом. Там, в борьбе за колонии, они не стеснялись выступать на стороне своих соседей. Вообще у западников подчас наблюдались очень странные парадоксы. Вдали за океаном могли литься реки крови, а здесь, в Старом Свете, максимум приостанавливалась торговля да время от времени случались захваты торговых судов и происходили мелкие стычки военных кораблей. И никогда дело не доходило до настоящих схваток.

Иначе говоря, для чего готовится столь сильная армия – вопрос риторический. Если Карл посчитает, что вполне способен противопоставить себя союзу трех королевств, Брячиславия ни в коей мере не останется в стороне и без просьб ввяжется в эту свару. Хотя бы для того, чтобы наконец утихомирить назойливых соседей. Нет, король Гульдии был кем угодно, только не дураком. А вот если он с обученным войском выступит через Турань, то славенам не поздоровится. Сомнительно, что ему удастся захватить все княжество. Такому усилению в первую очередь воспротивятся сами западники. Но кусок он оттяпает изрядный. Великий князь будет вынужден пойти на любые условия при заключении мира. Если Миролюб решит вести войну на истощение, то непременно победит, Гульдия не сможет долгое время продолжать боевые действия с напряжением всех сил. Но если такое случится, то другие славенские княжества навалятся на Брячиславию, им наплевать, что при этом будут растерзаны соплеменники.

– Так что, возвращаемся? – поинтересовался Зван, когда Виктор расписал все перспективы.

– Рано еще. То, что поведал нам этот ополченец, ни о чем не говорит. Может, он сплетни передает. Придется все перепроверять, и не единожды. Только нужно будет подальше отсюда отъехать.

– А это к чему?

– Ну во-первых, узнаем, какие разговоры идут в иных местах. Во-вторых, плохо, если будут пропадать люди на одной и той же дороге. Сейчас гульды уж перестали за нами охотиться, не нужно начинать все сызнова.