Николай Буянов - Наблюдатель

Но я опять допустил просчет. Я это понял, когда узнал о женщине, которая преследовала Тойво Геллера в Японии ХVII века, когда тот участвовал в восстании «Белого Лотоса» под именем Оуэмы Тэдзивы. В тайге Оуэма встретился с Кумико, приемной дочерью мастера Оэ. Пять лет прошли для Оуэмы и его спутников в изучении боевого искусства. Они планировали, возвратясь на родину, поднять новое восстание. Но один из них оказался шпионом сегуната, предателем. Чико иТакаси Нуэми были уверены, что предатель - Онуко Тэрай, однако Кумико распознала, чтоТэрай - лишь отвлекающий фактор, козел отпущения, призванный замаскировать настоящего предателя.

Сначала шпион попытался использовать нападение самураев на хижину в тайге, чтобы незаметно уйти, но ему помешал старик Оэ, и он убил его безжалостным приемом орэй («Поклон»). Оэ перед смертью понял, что ему нанес удар настоящий мастер. А когда Чико и Онуко Тэрай нашли мертвого Такаси Нуэми, для Кумико все встало на свои места. Ей стало ясно, что Оуэма Тэдзива - Наблюдатель, как и она сама. Она поняла, что Оуэма Тэдзива решил совершить макровоздействие, изменить реальность, содействовав разгрому восстания. Но Кумико не могла убить его, не затронув реальности, из которой он пришел. Единственное, что она могла сделать в создавшейся ситуации - это последовать за ним во времени. И они снова встретились, но уже спустя три столетия. Теперь его зовут Стив Айлин, а ее - Луиза Анна Жданковская. У нее одна цель - уничтожить предателя. Совершить правосудие.

Я не слышал ни одного шороха. Время будто остановилось, чтобы оглянуться и посмотреть на дело рук своих - пустой дом, оставшийся сиротой без своих хозяев, да кучка уставших от потрясений людей с серыми, несмотря на тибетский загар, лицами.

- И тогда я понял, что пытался сказать перед смертью Стефан Сайко. Звуки, вырвавшиеся из его горла, - «К…Н…», «ЭТИ» - означали одно слово - куноити, женщина-ниндзя.

Я обвел глазами присутствующих.

- Среди нас есть один человек, подходящий на эту роль. Майя Борисова.

Она взглянула на меня в недоумении:

- Максим, ты в своем уме?

- Не волнуйся. Я лишь открываю вам собственные мысли. Так сказать, провожу вас тем же путем, которым прошел сам. Майя не могла совершить убийство Сайко, как и Влад Кунич, по той же причине. И я отбросил по очереди всех, кто находился в тот момент на трассе - Марка Бромберга, Майю, Влада, Ианна Ларченко. Ни Иза, ни Артур Кейси также не подходят на роль убийцы. Вспомните, среди найденного в кабинке ионного душа снаряжения был жумар - устройство для подъема по веревке. Он не был положен туда для отвода глаз, экспертиза точно установила: им пользовались. Но будь Артур или Иза убийцей, никто из них не стал бы после убийства подниматься на трассу, ведь они ждали дорожную службу внизу, в начале серпантина.

И так, шаг за шагом, постепенно я добрался до последнего участника всех событий. Вернее, до их первого, главного участника.

Я перевел дух.

- Я добрался до того единственного человека, у которого было сколько угодно времени для совершения убийства Стефана Сайко. Человека, которого робот Матрешка по указанию его хозяйки Изы Бромберг подпустил к себе и позволил уничтожить. И, наконец, человека, который абсолютно точно знал, что в намеченное время все, кроме радиста, покинут коттедж и отправятся на поиски Адели Ларченко.

Широким шагом я пересек вестибюль и подошел к Ианну, сидевшему на подлокотнике кресла. - Встаньте, - сухо произнес я.

- В чем дело? - недоуменно спросил он.

- Встаньте! - рявкнул я.

Ианн медленно выпрямил ноги. Я грубо оттолкнул его плечом, нагнулся над Аделью и быстрым движением защелкнул на ее кистях металлические наручники.

Несколько мучительно долгих секунд она смотрела на меня. Глаза ее были широко открыты. В них не было ни капли страха и удивления. Возможно, в глубине души она знала, что это произойдет.- То, что должно было свершиться, свершилось. Круг замкнулся, будто змея, кусающая себя за хвост. Карма.

И тогда Адель Ларченко закричала. Тонко, пронзительно длинно, перемешав в своем диком зверином крике ярость, обреченность, торжество и бездонную боль, ослепляющую, будто вспышка молнии…

Я обожал это место. Имея чуточку воображения, вполне можно было представить себе, будто ты остался один на целой планете. Все человечество вместе с настоящими и мнимыми достижениями цивилизации барахталось где-то там, за бортом моего ковчега, среди волн.

Здесь же воздух был напоен лишь пением птиц и шумом громадных вековых сосен. С вершины холма открывался прекрасный вид на круглое озеро, блестевшее на дне каньона, пустое сейчас, в будний день, и заполнявшееся по выходным любителями коричневого загара, водных лыж, виндсерфинга и гонок на глиссерах.

Я смотрел на озеро, сидя в кресле-качалке на террасе миниатюрного домика, спрятанного на холме среди сосен. Это была моя берлога. Моя крепость, куда я иногда временно отступал под натиском непобедимого противника - жизни. Здесь я готовил себе еду из полуфабрикатов, колол дрова старым как мир топором, топил камин и любовался природой через окна-стены, которые становились прозрачными от хлопка в ладоши.

Последний раз мой дом видел меня в конце прошлого года, я приезжал сюда отдохнуть и приготовиться к очередному заданию. Чаще бывать мне здесь не приходилось, и, если бы стены умели удивляться, они бы обязательно удивились тому, что их хозяин живет среди них вот уже больше месяца и уезжать, похоже, не собирается.

Под вечер озеро становилось розовым и гладким, словно пирожное с глазурью. Последние дни этот образ возникал у меня частенько, потому что, приехав сюда, я полностью отказался от сладкого (которое обожал) и от кофе с молоком (без которого просто жить не мог). Временами у меня появлялось сильное до тошноты желание плюнуть на диету, которую я сам себе установил, и заказать линии доставки что-нибудь этакое, но пока еще воля или склонность к мазохизму брали верх. Надолго ли?

По озеру скользила одинокая глиссерная лодка. С холма она казалась игрушечной, и я сперва не обратил на нее внимания, но лодка пристала к берегу, заглушив мотор, оттуда вылез маленький человечек и стал взбираться на холм по крутой тропинке.

Я понятия не имел, кто это, но твердо помнил народную мудрость «береженого бог бережет». Поэтому в следующую секунду мое кресло на террасе уже пустовало, а я сам с готовым к применению бластером в руке скользил среди папоротников, стараясь не производить шума.

Сумерки медленно поглощали лес. Человек передвигался легко и неслышно, несмотря на некоторую тучность в фигуре. Силуэт его казался размытым на фоне черных стволов сосен, прямых и длинных, точно направленные в небо радиоантенны.