Евгений Шалашов - Хлеб наемника

— Жаль, если он погибнет, — с грустью сказал я, хотя и надеялся, что Гневко сумеет выкрутиться: — Ну а что касается меня?

— Есть несколько вариантов, — любезно сообщил бургомистр. — Первый — убить или отдать герцогу. Второй — оставить вас тут, в каземате.

— Второй вариант — растянутый во времени вариант первый, — заметил я.

— Именно, — деловито кивнул бургомистр. — Но оба варианта имеют свои минусы. Рано или поздно это станет известно горожанам. Вы не Фиц-рой. Это его тело лежит тут вторую неделю и пролежит еще столько же, пока я не прикажу вытащить и похоронить.

— Ну так и приказали бы, — покрутил я носом. — Соседство, знаете ли…

— Придется потерпеть, — ласково, как любящий дедушка, прошептал бургомистр. — У меня осталось только трое надежных парней. Но, зная вас, они не рискнут зайти в камеру.

Я приподнял цепи и позвенел ими. Однако демонстрация бургомистра не убедила:

— Цепи вас не остановят. Я не боюсь сидеть с вами лишь потому, что уверен — пока не узнаете все, что вам нужно, убивать меня вы не будете.

— И потому еще, что это не поможет мне выйти из каземата, — добавил я, показывая на прутья решетки, сквозь которые были видны двое парней с арбалетами. — Если я вас убью — они будут стрелять.

— Им приказано стрелять и в том случае, если вы возьмете меня в заложники. («Спасибо, что предупредил!» — мысленно поблагодарил я Лабстермана, потому что именно это и собирался сделать…) Мне, господин Артакс, терять нечего. Герцог считает меня убийцей своего сына, и мои внуки не станут графами. У меня единственная радость — посмотреть, как вы будете подыхать. Но убить или уморить вас голодом — слишком просто.

— Оказывается, как мало человеку нужно для счастья, — усмехнулся я, хотя было совсем не смешно.

— Зря иронизируете. Впрочем, мне пора. Ладно, господин наемник, — поднялся бургомистр с места. — Я еще подумаю, что мне с вами делать.

Лабстерман подошел к дверям. Когда они стали открываться, а я уже напрягся, чтобы сделать прыжок, — в щель просунулось еще одно арбалетное рыло.

— Вот так-то! — сказал на прощание довольный бургомистр и вышел, оставив меня в камере с полуразложившимся трупом.

Мне не оставалось ничего другого, как лежать и размышлять. Жаль, разумеется, что влип так глупо. Хотя был во всем этом и плюс: если бы не господин Лабстерман, Эльза могла бы сыпануть какой-нибудь яд. Спасибо тебе, сволочь старая… Зацепила меня лишь фраза о том, что я один из многих любовников Уты. Правда? Или — желание еще разок меня унизить? Если так, то у бургомистра получилось.

А все же бургомистр наивен, как малое дитя. Клюнуть на пустое обещание… Герцог Фалькенштайн не лишал своего сына ни герба, ни дворянства, потому что это сделал за него имперский суд. Более того — Кнут Угалант (такое имя носил тогда зять бургомистра, а вовсе не «фон Фалькенштайн») был заочно приговорен к смертной казни. Да и герцог не собирался ставить своего бастарда во главе покоренного города. Для этого у него найдется вассал, довольствующийся должностью управителя. Титул бургграфа прекрасно вписывался в полный титул будущего короля. Лабстерман же повел себя как деревенский дурачок: увидел яркое стеклышко и решил, что это солнце!

«Дурак ты, господин бургомистр, — подумал я, оглядывая еще раз свое узилище. — Нужно было меня сразу убивать… Но коли не убил, пеняй на себя! Я же все равно выберусь!»

Капелина — шлем с козырьком и наушниками, прикрывающий шею. Особенностью такого шлема является наносник, который можно регулировать на нужную высоту. Замечу, что носить сей головной убор очень неудобно.

В Средние века комициями иногда именовали бургомистров.

Секста — читалась через шесть часов после восхода солнца (около 12 часов).

Matatinum (лат.) — заутреня. Читалась около 3 часов утра.

Primo (лат.) — предрассветная. Читалась между 5 и 6 часами утра.

Куртина — часть стены между двумя башнями.

«Взбешенный бык с рогами» означал, что изображенное на геральдическом щите животное стоит на задних ногах, а его рога выкрашены в иной цвет, нежели остальное тело.

Катапульта (лат. catapulta) — метательная машина, приводимая в действие силами упругости скрученных волокон (сухожилий. ремней и т. п.). Предназначалась для метания по крутой траектории камней, ядер, стрел и др. на дальность 250–850 м.

Баллиста (от лат. ballista) — метательная машина. Состояла из горизонтальной рамы с желобом и вертикальной рамы с тетивой из скрученных волокон (сухожилий и др.), с помощью которой снаряд (камень, бревно, стрела и др.) выпускался в цель. Дальность метания 400–800 м, легких стрел до 1000 м.

Лейтенант в прежнее время был не званием, а должностью, означавшей «помощник». Таким образом, Густав, оставаясь капитаном городской стражи, являлся помощником т. е. лейтенантом коменданта.

Эзель (нем.) — осел.

В сущности, онагр (перрье) — это большая праща. На деревянных опорах установлено коромысло, на одной стороне которого — каменный противовес, а на другой петля. Вручную или с помощью барабана петля притягивается к земле, и в нее вкладывается камень. Потом петля резко отпускается, а противовес придает снаряду толчок. Требюше — почти то же самое, только сложнее и мощнее.

Вассал, отправляясь на войну по приказу сеньора, брал с собой свиной окорок. Когда окорок был съеден, вассал имел право вернуться домой, не ставя в известность сюзерена.