Вячеслав Шалыгин - Перебежчик

— Самый возраст для литератора, — во взгляде генерала читалось непонимание. — А почему ты уточнил?

— Это он для меня уточнил, — ответил Грин. — В продолжение частного спора на отвлеченную тему. Боря, когда открываешь рот, думай. И говори по существу.

— Это ты на индиго намекнул, да? — неожиданно спросил у Бориса Алексеев. — Вроде как мы обычные, а вы необычные?

— Я… не то чтобы…

— Расслабься, юноша, — генерал снисходительно похлопал Бориса по плечу. — Я в курсе ваших дел, ребятки. Когда Грин эмигрировал, я эту тему серьезно прокачал, нескольких активных индиго вычислил и даже своего человека в вашу сеть внедрил. Спартака помните? Это мой адъютант, лейтенант Филатов. Так что все о вас знаю. И почему все это вот случилось — он широким жестом указал на руины базы серпиенсов, — тоже знаю. Поэтому и разговариваю с вами, как с будущими хозяевами всего нашего потрепанного мира. Как с героями-освободителями, если уж официально выражаться, разговариваю. Мы сделаем, что сможем, обещаю, но уж и вы постарайтесь. Надо нам всем вместе за дело взяться, дружно. Восстанавливать все придется почти с нуля. Много работы. Так что день-два на отдых и праздники, а потом, засучив рукава, за работу. Договорились?

— Мы уже начали, — Грин указал на строй бульдозеров, который как раз приближался к руинам. — Видите, как здорово получается, когда все одинаково мыслят? А представьте, что будет дальше, когда мы научимся вместе делать что-нибудь более сложное.

— Мурашки по коже, — признался генерал.

— А мне напиться хочется, — вдруг сказал Архангел. — Нет, не оттого, что чувствую себя динозавром, вымирающим видом. Просто за победу. Сто грамм фронтовых.

— Правильная мысль, — поддержал Учитель. — Товарищ генерал, разрешите?

— Еще и присоединюсь, — Алексеев взглянул на Фила. — Идешь с нами?

— Я позже, простите, сначала мне Вику надо найти. Она где-то близко, я чувствую. Найду ее, и мы вместе придем, хорошо?

— Вон там наш штабной вагончик будет стоять, — Алексеев указал на южную окраину поля. — Приходите. Выпьем. Вы заслужили большего, но пока хотя бы такой праздник устроим.

Грин отсалютовал и поплелся в сторону руин. Вика находилась где-то там, среди пестрой толпы. Одинокая, потерянная, слабо понимающая, что происходит и как ей удалось выжить. Ее следовало срочно отыскать. И это срочно требовалось не только Вике. Это как глоток воздуха требовалось Грину. Для него война могла закончиться только в тот момент, когда он обнимет Вику. Потому что война — это смерть, а Вика, как и любая женщина, — это символ жизни, ее продолжения. Вот и получалось, чтобы снова окунуться в жизнь, Грину требовалась Вика. Требовались ее тепло и любовь.

И прощение. Да, именно прощение за то, что он заставил ее пережить столько кошмарных минут, часов и дней. За то, что не доверил ей все свои секреты и тем самым обрек ее на нечеловеческие муки. За то, что не сумел уберечь ее от вражеского плена и психологической обработки в казематах Сопротивления. За все это и все прочее, о чем Грин мог и не догадываться, но что имело значение для Вики.

«А праздники и чествования подождут. Да и не нужны они. Снова пройти по нашей, только нашей, свободной Земле — именно так, с большой буквы — само по себе праздник».

«Ты прав, — вдруг вышла в мысленный эфир провидица. — Но надолго ли этот праздник? Ты ведь понимаешь, что Дракон слишком уж легко сдался. И эта его странная фраза. Странная, если не сказать больше… Правитель двухсот пятнадцати миров определенно знает, что делает. Ему плевать на то, как выглядят его действия в глазах людей, ему важно быть, а не казаться. Быть правителем, а не легендой. Он явно что-то замыслил. Первое, что приходит на ум — оставить людей и индиго наедине, чтобы они перебили друг друга в процессе борьбы за власть. Ведь у индиго лучше организация, но обычные люди опытнее и сильнее. Потери будут у всех. И вот когда расщепленное человечество ослабеет, тогда Дракон вернет на Землю-216 и виверр, и серпиенсов».

«Да, провидица, я думал об этом и думаю до сих пор. И чем больше я думаю на эту тему, тем сильнее верю, что… этого не случится. Дракон ошибся раз, впустив меня в свое сознание, и ошибается снова. Он недооценивает людей, поскольку ему, как любому тирану, неизвестно слово „компромисс“. А мы построили на этом слове целую цивилизацию. Так что мы непременно найдем компромисс, и Дракон окончательно оставит нас в покое».

«Возможно, ты прав».

«До завтра он точно не вернется».

«Я поняла намек, до завтра ни слова в мысленном эфире, обещаю».

Грин целиком и полностью вернулся в реальность и пробежал взглядом по толпе. Радостные, возбужденные люди мелькали перед глазами, как разноцветные части калейдоскопа. Филипп даже на минуту остановился, чтобы сосредоточиться и войти с толпой в своеобразный единый ритм. И как только ему это удалось… он увидел Вику.

Выглядела Вика не очень. Шла навстречу Грину бледная, осунувшаяся, растерянная. Все, как и чувствовал Филипп, мягко прощупывая ее сознание через мыслесеть. Но стоило Вике увидеть Грина, она мгновенно преобразилась и даже сумела слабо улыбнуться.

— Привет, — Грин прижал Вику к себе. — Все было не напрасно…

— Я вижу, — прошептала она. — Люди говорят только о тебе. Хотя многие даже не в курсе, как ты выглядишь.

— Нет, я не о том. Ты жива, я жив, мы свободны. Значит, все было не напрасно.

— Спаситель человечества и так мелко плаваешь, — Вика вздохнула. — Ты, я… а как же остальные?

— Так же, как мы. В этом весь смысл. Если бы мы раньше поняли, что «я» и «мы» — это одно и то же, победили бы чужаков без всяких ухищрений, вроде телепатических сетей и ментальных ударов.

— Я пока слабо понимаю, о чем ты говоришь, но верю тебе. Как хорошо, что ты меня простил…

— Я и сам хотел просить у тебя прошения…

— Извиняюсь, что как всегда не вовремя, — нарочито бодрым тоном произнес вынырнувший из толпы Борис.

— Да, простите нас, — мягким бархатистым голоском проворковала какая-то девушка.

Грин обернулся. Рядом действительно стоял Боря, который держал за талию, наверное, чтобы не унесло людским потоком, очаровательную блондинку лет семнадцати. Оба смотрели на Грина и Вику как начинающие актеры, приготовившие забавный, по их мнению, розыгрыш. Лукаво, но немного наивно.

— Наш пострел везде поспел, — Грин усмехнулся. — Час, как из вражеского тыла, и уже с поклонницей? Боря, ты меня удивляешь.

«Сейчас еще сильнее удивлю, — вдруг прозвучал в голове у Грина голос извне. — Давай знакомиться вживую. Как тебе фокус? Зачетный?»