Игорь Поль - Личный номер 777

— Отстань от нее, — неожиданно для себя потребовал Брук.

Превратись он в жабу — и то не привлек бы столько внимания. Его демарш произвел фурор. Мгновенно образовалась толпа любопытных, которые хихикали и толкались в ожидании развязки.

Джад насмешливо спросил:

— А то что будет, деревня?

— Отпусти ее.

Марина внимательно посмотрела на него и тихо сказала:

— Я сама справлюсь, Брук.

То, как она назвала его по имени, решило дело — Брук понял, что у него нет выбора. И внезапно обрадовался этому. Его охватило неведомое ему прежде возбуждение, он подошел вплотную к Джаду, смерил взглядом его насмешливую рожу, потом коротко размахнулся и врезал ему в челюсть. Он все еще оставался фермером, человеком с реакциями мангуста, и движение его кулака оказалось столь стремительным для нетренированного глаза, что Джад, не успев моргнуть, оказался на полу. Потрясенный тем, что он сделал, Брук стоял над поверженным противником, тер ладонь и шипел от боли: у него не было опыта в таких делах, он впервые в жизни ударил человека, не рассчитал сил и с непривычки вывихнул себе большой палец.

— Ты давно напрашивался, — сказал Брук и в запальчивости обложил оглушенного Джада шестиэтажным ругательством — одним из тех, каким дед, пока был жив, отчитывал провинившихся дроидов.

— Будем считать, что он извинился, — поспешно сказала Марина. — Давай, я забинтую тебе руку. У тебя есть платок?

Во время беседы с директором Брук держал этот завязанный неуклюжим узлом платок, словно боевой орден.

— Я буду вынужден поднять вопрос о вашем поведении на заседании педагогического совета, — сказал директор. — Думаю, совет сделает относительно вас соответствующие выводы.

— Я оплачиваю полную стоимость обучения и мне наплевать на выводы совета, — с внезапно проснувшейся гордостью ответил Брук. — Если вам не нравятся мои деньги, я найду другую школу.

Он не снял повязку с ладони ни по дороге в класс, ни после занятий, идя к лимузину, рядом с которым его ждала разгневанная тетя Агата.

Увидев Брука, она поджала губы.

— Ничего не случилось, тетя, — сказал Брук.

Тетя Агата была шокирована. Она приложила уйму усилий, чтобы выработать в племяннике отвращение к конфликтам любого рода, и в особенности физическим, ибо была твердо убеждена: воспитание в детях безотчетного страха перед насилием является необходимой составляющей будущей успешной жизни.

— Ничего не случилось? — В ее голосе зазвенели слезы. — Я все знаю! Ты подрался! Ты едва не искалечил бедного мальчика! Ты нагрубил директору!

— Подумаешь!

— Садись в машину, — всхлипнула она.

— Я поеду на монорельсе.

С гордо поднятой головой, с перевязанной рукой (палец давно уже не болел), он стремительно зашагал прочь, больше не стараясь сдерживать шаг, чтобы сойти за горожанина. Тем же вечером он решил, что яд может и подождать.

После того случая друзей у него больше не стало, однако его как-то сразу оставили в покое. Его по-прежнему не считали за человека, но подножки и тычки прекратились, а крики насмешников «Мужик! Навозная морда!» превратились в осторожные шепотки за спиной.

Тетка все так же кормила его нравоучениями. Брук покорно выслушивал ее, заученным тоном говорил ей «Да, тетя» и «Нет, тетя», но ее власти над ним пришел конец. Тетя Агата не знала, что неподалеку от школы был тир для охотников, который содержал однорукий старик-фермер. Брук обнаружил его вывеску случайно, из окна вагона, когда рассматривал в окно рекламу ночного клуба с изображением мулатки, чью одежду составлял только прижатый к груди букет роз. Взяв в руки пистолет, Брук испытал странное чувство, будто бы до сих пор половинка его души пропадала неизвестно где, а теперь внезапно вернулась. С этого дня большую часть карманных денег он изводил на патроны. На тренировках в симуляторе он выкладывался с азартом одержимого, так что инструкторам иногда приходилось его одергивать. Тренер говорил, что у него задатки настоящего бойца.

Он сбегал в тир, отпросившись в библиотеку. Костюм и очки для стрельбы прятал в школьной раздевалке. Стрелковая подготовка и тренировки по выживанию в вельде — это была его тайна. Он не хотел ни обижать, ни волновать тетю Агату — он просто хотел жить своей жизнью. У него была сокровенная мечта, и он больше не собирался выставлять себя на посмешище.

Уверенный в том, что отныне он может тайно планировать свою жизнь, Брук стал учиться, не жалея сил, и скоро стал одним из лучших учеников, потому что помнил слова отца, который любил повторять, что дурак — все равно что трус. Рано повзрослев и научившись хитрить, он рвался к жизни, в которой, как ему казалось, ему удастся стать самим собой и хоть как-то искупить свою вину перед матерью, в смерти которой винил свою нерешительность. Он понимал, что для постоянной жизни в вельде, в особенности на неосвоенных землях, его тренировок недостаточно, но надеялся, что после школы сумеет найти способ учиться по-настоящему.

И еще он начал встречаться с Мариной.

Он был старше своих одноклассников, и восемнадцать ему исполнилось через неделю после окончания школы. А еще через день на его терминал пришла повестка. Так уж устроен мир: заказывать спиртное в баре тебе еще рано, а вот ехать на войну — запросто.

Фермеры не подлежали призыву, но Брук жил в Городе на попечении родственников и формально являлся обычным гражданином. Он владел всеми видами фермерского оружия, метал нож, управлял комбайном, знал повадки хищников и приметы начала миграции, мог по шуму за спиной определить количество атакующих тварей, мог остановить кровь у раненого и починить машину для резки торфа; умел стрелять на звук, закладывать силос и программировать робота-землепашца. Но он был воспитан в традициях свободного собственника, и жизнь наемного работника на Диких землях его не прельщала; в Городе же его знания не помогли бы ему устроиться даже помощником садовника. Прозябать же на скудном пособии в ожидании совершеннолетия он не желал. Так что известие о призыве он воспринял спокойно. Он рассуждал: Дикие земли я знаю, в Городе пожил, а перед тем, как вернуться в вельд и основать собственную ферму, было бы неплохо повидать мир, а главное — научиться кое-чему полезному. И еще: чем быстрее его заберут, тем быстрее тетя Агата и ее муж-подкаблучник оставят его в покое и перестанут изводить намеками о том, как хорошо быть адвокатом или финансовым менеджером.

Врач из медицинской комиссии удивился его рефлексам и пошутил, что, насколько он знает, Брук первый в истории Мероа фермер, которому доведется служить в армии Альянса. При этом огорчил его известием, что ввиду особенностей его организма проходить службу он сможет только в космической пехоте, потому как вживить интерфейсы для управления боевой техникой вряд ли представится возможным. Впрочем, Брук не очень-то и расстроился. Пехота так пехота. Шанс пощупать все своими руками, а не через манипуляторы какого-нибудь шагающего танка. На том и расстались.