Кирилл Алейников - История оборотня

Я выписался из больницы через неделю после того как очнулся. За это время я успел два раза поговорить со следователем и три раза — с Коляном. Как и советовал друг, я ничего такого следствию не говорил. Даже не намекал на что-то ненормальное. Отмахивался фразами типа «ничего не помню» и так далее. С Николаем я также предпочел тему оборотней не обсуждать. Благо, он успокоился, когда понял, что я не имею желания ничего доказывать и вспоминать ту кошмарную ночь.

Ну почему, скажите мне, пожалуйста, люди иногда бывают такими тупыми? Ведь Николаю достаточно было сложить два и два, и получилась бы цельная, истинная картина произошедшего кошмара. В ту пору я сравнивал его с Даной Скалли из телесериала «Секретные материалы». Он казался мне точной копией той скептической дуры, которая не верила ни во что сверхъестественное, пока не стало слишком поздно. Вот вы, к примеру, сделали хотя бы условное предположение, что оборотни имеют место существовать в действительности по тем фактам, которые я изложил Николаю? В конце концов, все предельно ясно: множественные раны от зубов и когтей неизвестного науке крупного зверя, странным образом разорванная одежда, мертвый и абсолютно голый мужчина, стремительное выздоровление жертвы, которой полагалось уйти в царство мертвых... Мне кажется, эти аргументы должны разбить любую стену скептицизма. Ну, не разбить, так хотя бы пошатнуть.

Оборотня, который напал на меня, звали Василий Сергеевич Красников. Он родился девятнадцатого февраля 1969 года где-то под Рязанью, но большую часть жизни прожил в нашем городе. Следствию не удалось установить, где этот человек работал (если он где-то работал, конечно же), и есть ли у него родственники или близкие люди. За телом никто не явился, и его кремировали. Соседи отзывались о нем как об очень скрытном, необщительном человеке и почти ничего больше не могли добавить.

Я подозреваю, что Красников, будучи оборотнем, имел кличку Ванго. Почему я так думаю, объясню немного позже.

Сейчас же хочу рассказать, как мне жилось первое время. В принципе, ничего сильно не изменилось. Это вампиры начинают днем спать, ночью бдить, жаждать человеческой крови и пугаться солнечного света. В себе же я не чувствовал никаких физиологических отклонений и изменений. Единственное изменение, которое я заметил — это повышенная раздражительность. Я мог завестись буквально на пустом месте, постоянно психовал, злился, мне становилось всё сложнее удерживать себя в руках.

Помню, однажды я смотрел телевизор. Шел какой-то фильм, уже не помню его названия. Так вот, мне не понравилось, что показ постоянно прерывается идиотской рекламой. Существуют ведь определенные правила для телекомпаний, касающиеся рекламы. Ну там, эфирное время между рекламными блоками, продолжительность самих блоков, громкость и так далее. Правила хорошие и, на мой взгляд, справедливые. Беда только в том, что руководство большинства телекомпаний — эти ублюдочные жирные еврейские морды — так не думает. Короче говоря, мало того, что они урезали фильм, продолжительность которого — я точно знаю! — два часа, до одного часа сорока минут (то есть попросту выкинули двадцать минут), так их гребаная реклама, совершенно тупая и бездарная, выходила в эфир каждые одиннадцать минут! И шла семь минут! И за эти семь минут один и тот же дебильный рекламный ролик бездарных создателей, у которых в голове вместо мозгов микс из мочи и дерьма, мог повториться несколько раз! Вы понимаете, о чем я говорю? Понимаете? Я говорю о том, что эти суки обрезали фильм на двадцать минут, но при этом умудрились растянуть его показ почти на три часа, из которых ровно один час я потратил на просмотр фекального маразма!

В общем, я решил, что меня поимели в задницу. А так как я гетеросексуалист, меня подобный расклад, мягко говоря, не устроил. Я решил дозвониться до этой телекомпании и высказать всё, что думаю о ее хозяевах, о ее рекламных агентах и прочих имбецилах, зачисленных туда на работу. Однако, когда я поднялся с дивана, то в темноте не разглядел ножки журнального столика, больно пнул ее, не удержал равновесия и плашмя рухнул на этот самый столик. А его столешница, кстати сказать, выполнена из стекла. Такой большой стеклянный прямоугольник. И я, разнеся стекло вдребезги, провалился в стол!.. Я ушиб голову, поцарапал руку и ногу, но по счастью остался жив. Багровея от злости, снял трубку телефона и набрал номер справочной, однако пресный, бесцветный голос какой-то бабы ответил мне, что, мол, «ваша линия отключена за неуплату». При том, что я за телефон-то платил!

Для телевизора и телефонного аппарата вечер закончился плачевно, так как я запустил один в другой.

Вы спрашиваете, зачем я повышаю голос? Просто даже сейчас, вспоминая события древности, начинаю злиться.

Но я отклонился от темы. Итак, когда меня выписали из больницы (лежал я в ГКБ), начальство выделило мне месячный оплаченный отпуск в связи с ранением и психологической травмой. Первое время я не знал, чем заняться, и просто слонялся по городу, тратя отпускные.

Предпочитал гулять в светлое время суток и только по тем маршрутам, в безопасности которых более или менее уверен.

А ночью мне снились странные сны. Они приходили почти каждую ночь. Любой другой бы на моем месте назвал бы их кошмарами. Я же чувствовал, что это не просто сны, но сны-воспоминания. Воспоминания о событиях, в которых я лично не принимал, не мог принимать никакого участия. Мне снились античные города, непроходимые болотистые леса, средневековые замки. Снилось прошлое. А после пробуждения сохранялось устойчивое чувство, что это мое прошлое.

Я подозреваю, что вместе с укусом оборотня кроме проклятия переходит еще какая-то память. Память прошлых поколений вервольфов, которые жили до меня. Так что Ванго, подаривший мне проклятие, подарил и эти сны...

Отец Иридий, настоятель церкви в местечке Борэ, уже лег спать, отужинав, в своем маленьком домике рядом с церквушкой, когда в дверь постучали. По-старчески шаркая сандалиями, Иридий подошел к двери и отворил.

— Доброй ночи, господин, — поклонился невысокий худощавый юноша с копной рыжих волос на голове. — Вы извините ради Бога, что так поздно, просто мне негде переночевать, и я подумал...

— Я понял тебя, сын мой, — поклонился в ответ Иридий. — Пожалуйста, заходи. Я с удовольствием накормлю тебя и позволю провести ночь в моем доме.

— О, вы так добры, господин! — улыбнулся юноша, входя в дом.

— Прошу, называйте меня отец Иридий. Мне так, знаете ли, привычнее.