Энн Маккефри - Триумф Акорны

— Да, Ари, мне и самому очень хотелось бы послушать об этом, — поддержал ее Хафиз. — Полагаю, у тебя были другие планы, которые не предусматривали того, что несколько поколений спустя твой вклад в историю этой планеты лишит меня начальницы службы безопасности. — Он кивнул головой в сторону высокого мужчины в форме, который наблюдал за гостями, стоя у периметра купола. — Этот новый парень, Смит-Вессон, — сам бывший Красный Браслет. Хотя я считаю это некоторым утешением, он не внушает мне того же доверия, которое я питал к командиру Кандо. — Хафиз испустил преувеличенно глубокий вздох.

Как ни радовали Хафиза драгоценные хризобериллы и колоссальные прибыли, которые они ему принесли, он все еще не простил Акорну и ее друзей за то, что они позволили Надари Кандо остаться на Макахомии.

Ари весело помахал в воздухе георгином и сказал:

— Ах, это! Ну, Грималкин, как ты, наверное, догадалась, Кхорнья, — это кот, меняющий облик. Он — эмпат и, следовательно, гораздо менее эгоистичен, чем другие среди наших Друзей, но он разделяет убеждение, что тем, кто не является кошками, повезло меньше, чем ему. Он был рад помочь мне спасти Ларье, но сказал, что нам придется подождать нужного времени и места пересечения с нашим родным измерением, чтобы я оказался там и спас брата, не став снова жертвой кхлеви. Хотя Грималкин много путешествует во времени, он не любит терять время зря, поэтому настоял на том, чтобы мы выдвинулись на нужную позицию, отправившись на Макахомию. Он узнал из журналов, которые в будущем напишет Надари, что мы там нужны. При этом ему также представилась отличная возможность придать некоторым тамошним обитателям его собственную внешность. Имейте в виду, я сам ничего этого не помню, но все это у меня здесь, в записях, которые он помог мне сделать, чтобы я вспомнил себя в другой линии времени.

— Это звучит непонятно, — заметила Мати.

Ари пожал плечами.

— Может, и так, но он это понимал. Он гораздо старше и мудрее и гораздо сообразительнее меня, конечно, и я доверяю его толкованию событий.

Акорна снова почувствовала раздражение. Если Грималкин настолько старше, мудрее и сообразительнее Ари — и предположительно ее самой, — почему он не мог вернуть ей Ари с неповрежденной памятью? Ари с таким энтузиазмом говорил о Грималкине, что она подумала: может быть, он сожалеет о том, что вернулся к ней? Возможно, ее возлюбленный предпочел бы остаться со своим новым другом?

Хотя Акорна старательно экранировала эти мысли, Мати утешающим жестом положила ладонь на ее руку.

Хафиз тоже устал слушать объяснения Ари. Карина зевнула, потянулась, тихонько рыгнула и деликатно прикрыла рот двумя пальцами.

Тогда Хафиз постучал по бокалу усыпанным драгоценностями кинжалом.

— А теперь, уважаемые гости, сюрприз. Я приготовил для вас особенное развлечение. Это не голографическое изображение. Сегодня вы увидите реальных исполнителей величайшего мастерства таланта и, что не случайно, красоты, которых доставили из акамилизанских гаремов за огромную плату. Приготовьтесь восхищаться поразительной воздушной акробатикой Азизы и ее подруг! А теперь, по освященному временем обычаю моего народа, я приказываю… — И он дважды резко хлопнул в ладоши. — Выпускайте танцовщиц!

В вихре разноцветных покрывал, в пестрых, прозрачных, расшитых золотом юбках с разрезами и тонких шальварах, в шелках на бедрах и груди, обильно усыпанных звенящими золотыми монетами и драгоценными камнями, танцовщицы вынырнули из высоких кустов и выбежали на площадку между столами, где сидели участники превосходного пира, переваривая съеденное.

Ноги их были босы, не считая изящных колец на пальцах и небольших цепочек из монет на щиколотках, таких же, как и на талии.

— Красиво, — шепнул Беккер Хафизу. — Они всего лишь гостят или вы убедили их стать вашей домашней труппой?

— Они как раз летели на другое выступление, когда на их корабле что-то вышло из строя, — прошептал в ответ Хафиз. Его правый глаз подмигнул, а левый совсем закрылся, словно он наслаждался шуткой, которая оставалась тайной для всех остальных. — Одна из наших компаньонок эвакуировала их на свое судно, а затем убедила прилететь сюда. Очень мило, не так ли?

Беккер не ответил, потому что у него слишком широко открылся рот, и говорить стало невозможно.

Казалось, эти дамы не имеют костей. Их гладкая, округлая плоть без малейших усилий переливалась под барабанную дробь так плавно, что временами в воображении Акорны возникал образ крадущегося тигра. Их глаза были подведены черным, отчего казались огромными, а покрывала сначала скрывали нижние части их лиц, а затем отлетели в сторону. Как раз в тот момент, когда в пенном всплеске тканей женщины повернулись спиной и продемонстрировали змеиные извивы спин и плеч.

Она услышала, как Хафиз сказал Беккеру:

— Три Пророка учат, что женщина должна быть скромной. Видите, как они скромны, ведь вуали скрывают их лица? И все же как прекрасны. И я думаю, что хорошая жена выйдет только из женщины, хорошо владеющей женскими искусствами.

— Вы не собираетесь взять еще одну жену, Хафиз?

Благодушная улыбка Карины слегка померкла, и она пронзила мужа острым, как рапира, взглядом. Он облизнулся и забарабанил пальцами по кушаку на брюшке в такт музыке.

— Нет-нет, — ответил он с легким сожалением в голосе. — Таких варварских обычаев придерживаются лишь отступники от истинного пути, например неохаддиты. Меня эти дамы интересуют лишь ради моего наследника. Рафику пора начать подыскивать себе жену. Жизнь мужчины не должна состоять исключительно из бизнеса и добрых дел. Он обязан иметь семью. Я когда-то считал, что важно иметь сыновей пока у меня самого не появился сын, который оказался никчемным. С другой стороны, у меня появилась прекрасная приемная внучка, бесценная жемчужина, и я думаю, что Рафик должен стать отцом многочисленных детей обоих полов, чтобы у него было много наследников, из которых можно выбирать, а у меня было много внуков, чтобы утешить меня в мои преклонные годы.

— Я тебя утешу, моя динамомашина пустыни, — шепнула ему Карина.

— А я — тебя, о жемчужина красоты, а наши внуки утешат нас обоих.

Барабанный ритм снова изменился, и труппа расступилась, оставив посередине одну танцовщицу, тело которой было закутано в прозрачные покрывала, как в крылья спящей бабочки. Она двигалась медленно, потом выгнулась назад, почти достав головой до щиколоток. В тот момент, когда решили, что она собирается сделать мостик, она просто сделала сальто назад и снова выпрямилась во весь рост. Затем подняла руки над головой и встала к зрителям лицом, ее голова двигалась взад и вперед, как у змеи. Ее ступни оторвались от земли, и она перекатилась вперед. Это не было падением, просто неторопливым перекатом. Она повторила эти маневры в такт музыке, ее невесомое тело выписывало ленивые, грациозные восьмерки в воздухе.