Сара Коквелл - Чемпион Тирана

Ворен знал о таких существах. Слышал, как о них шепчутся Красные Корсары. То были существа, когда-то бывшие космодесантниками, но прошедшие через бесчисленные эксперименты Повелителя Трупов, существа, больше не нужные Тирану на действительной службе, но полезные здесь, внизу, где они охотились на захватчиков или неосторожных. На свой извращённый лад и они были чемпионами…

Смерть стала свидетелем, что тварь эта была слаба. Она даже не сражалась, на её убийство не потребовалось никаких усилий. На мгновение в мыслях Ворена промелькнул стыд, вызванный жалкими стонами существа, но затем его выбросила ярость. Тварь ничем не ослабила его жажды убийств. Она была несовершенной, бесполезной — всем, что он ненавидел. Ворен вновь вонзил меч в уже расколотый череп и слабо улыбнулся, наслаждаясь треском костей.

Звуки выстрелов оторвали его от маленьких радостей жизни, и он вырвал клинок, а затем направился на шум. Он спотыкался на ходу, вечно меняющиеся коридоры Сдвига дёргались и шли волнами словно живые, словно они старались сбить его с равновесия и повалить на пол. Затем Ворен услышал впереди грохот битвы, манящий обещаниями славы, и вновь ощутил знакомый прилив сил. Он представил, как вскроет шлемы убитых соперников и рассмеялся.

Он подобрался ближе на звук, сжимая рукоять меча. Долос стоял примерно в шести метрах от него и был втянут в перестрелку с невидимым врагом. Красный Корсар стоял спиной к коридору, и Ворен развлёк себя мыслью о том, как легко было бы пристрелить неосторожного воина. Но это было бы поступком труса, а Ворен никогда не считал себя трусом и гордился этим.

Долос вбил в болтер новый магазин. Судя по груде валявшихся вокруг пустых гильз, болтов у него осталось пугающе мало. По коридору вновь прогремел грохот ответного огня, и Ворен напрягся, пытаясь разглядеть, с кем или с чем сражался Долос. Он слышал странный шум, прорывающийся сквозь взрывы болтов: пронзительный визг, напоминающий двигатели «Громового ястреба» или тормозные ракеты на десантной капсуле непосредственно перед приземлением. Но кроме этого сходства он не мог вспомнить ничего, при всей свой вместительной эйдетической памяти. Словно вовсе не замечая Ворена, Долос продолжал палить по невидимому врагу, стреляя из болтера на полуавтоматическом режиме. Болты проносились по коридору и с грохотом взрывались, попадая в цель, но стрелять он не прекращал.

Ворен пригнулся, желая понять, не встретится ли он сейчас с худшим врагом, если сейчас убьёт Долоса. Возможно, что ему стоит вернуться сюда, когда он расправиться с Шеаром…

— Ворен! — окликнул его Долос. Он поднялся с колен и обернулся. Ворен вскочил, готовясь встретить его в бою, но затем остановился. Лицевая пластина шлема Долоса была сорвана начисто. Тёмные потёки стекали по щекам воина так, словно он плакал кровью, и со смесью умиления и отвращения Ворен осознал, что это и происходило. На месте его глаз зияли пустые глазницы: распахнутые чёрные дыры. Долоса ослепило то, с чем он сражался? Или же очевидное безумие заставило его вырвать собственные глаза?

Только представь, какое это было бы умопомрачительное ощущение, — зашептал голос в глубине души Ворена. — Представь, как ты будешь вырывать каждый глаз. Боль… очаровательная боль…

— Ворен! — вновь окликнул его Долос, разрушая совершенство мгновения. — Я знаю, что это ты. Я учуял твой запах.

Он прицелился в него из опустевшего болтера. Прицел был меток. Намерения Корсара были ясны.

— Не подходи ближе, брат.

— Я не твой брат, Долос. Я никогда им не был, — ответил Ворен. Пусть его соперник и ослеп, но вокруг него кружила аура безумия. Он угрожал Ворену опустевшим оружием, а цепной меч где-то потерял. Спереди было видно, как плохи дела Корсара. В его красной броне были трещины и помехи, целые пластины исчезли, открыв натянутые мускулы. — Я — твой палач.

— Убери руку, сын Фулгрима. Не тебе наслаждаться смертью Долоса.

Новый голос раздался откуда-то из-за левого плеча Ворена. Не желая слишком долго отрывать взгляд от жалкого облика Долоса, Ворен покосился назад. Как он и подозревал, к нему приближался Шеар. Близнец, как и Долос, был ранен: засохшая кровь прочертила линию от раны в черепе по лицу, замарав бледную кожу багровыми пятнами. Всё более далёкий от реальности сын Фулгрима поразился резкому контрасту цветов. Багровое на белом. Так прекрасно…

— Шеар? — рука Долоса повернулась в направлении голоса собрата, а палец лихорадочно сжал спусковой крючок. Но ничто не вылетело из раскалённого добела ствола. Болты кончились. Он заметно содрогнулся, и Ворен увидел, как фонтан крови вырвался из живота Долоса, из раны слишком глубокой даже для его улучшенного тела. От такой раны Корсар медленно умрёт, особенно здесь, внизу, где никто не поможет…

Ворен не чувствовал жалости к умирающему космодесантнику. Его смерть была лишь ещё одной отметкой в череде причин, делавших его непригодным для положения чемпиона. Отступив назад, Ворен встал так, чтобы видеть обоих Корсаров. Шеар подошёл ближе к Долосу, и на его лице отразилось явное отвращение. Сын Фулгрима узнал этот взгляд. Свой взгляд.

— Брат… — странно, настойчиво повторил Долос. — Брат, прошу. Преуспей. Ради меня. Ради Феддея. Ради Тирана. Не поз… — слова сменились хрипом, а затем с губ беззвучно закапала вспенившаяся кровь, когда боевой нож Шеара глубоко погрузился в его шею. Лёгкий поворот клинка, и изуродованная голова Долоса покатилась по полу. Это могло быть убийством из милосердия, но дикий голод в глазах Шеара выдавали иную причину.

— Два есть, — сказал Корсар, презрительно отбрасывая голову прочь. — Остался один.

Перестук. Перестук. Перестук.

Внезапный пронзительный крик остановил их, и воины обернулись. Странной походкой на них надвигалось огромное существо. Тварь, демон, неудавшийся эксперимент… чем бы оно ни было, существо было ростом почти с них и казалось серым, как керамит.

Издаваемый им шум превосходно совпадал с тем, что раньше слышал Ворен. За ними пришло то, с чем сражался Долос. Инстинкты сработали без промедлений, и сын Фулгрима выхватил болт-пистолет и начал спокойно стрелять в надвигающееся существо. Через мгновения за ним последовал и Шеар, их сплотил общий враг. Болты впивались в тело твари, выбивая фонтаны красного тумана там, где они попадали в цель. Но тварь, словно и не замечая ничего, продолжала наступать.

А затем, так же внезапно, как и появилась, она распалась на части. Пол словно ожил и покрылся текущим, ползущим ковром, который, как понял Ворен, состоял из тысяч раздутых насекомых. Их было достаточно, чтобы покрыть весь коридор, оживший на глазах. Насекомые ринулись к голове и телу трупа Долоса, и начали вгрызаться в открытую плоть десятками крошечных ртов. В безмолвии, в котором они пожирали плоть на глазах у Ворена, было нечто ещё более зловещее, чем в любом жутком вопле. И здесь, пытаясь удержать равновесие на покрывшемся ковром из жуков полу, Ворен и Шеар сошлись в последнем поединке.