Степан Мазур - Шипы Души

Последний, завершающий удар был необходим как можно быстрее. Собственное тело, движимое на сверхскоростях, усиленное энергетически, быстро изнашивалось. Энергоканалы были перегружены обрушившимися на них потоками силы. Хоть тело и было подготовлено к подобным нагрузкам, неизвестно что ожидало ещё впереди, после этого вампира. И себя стоило беречь для возможных более сильных соперников. Разве дадут времени на восстановление? Надеяться на авось — не для него. Авось — это не его бог.

Осыпая упыря ударами, кружа вокруг него, Сергий выискивал слабое место. Странное сердце упыря едва билось. Кровь не бежала по жилам. Лёгкие работали едва-едва. Да, это неживое существо могло говорить, но вот источник его жизни и тем более таких невероятных сил оставался неясен. По всем внутренним ощущения тело упыря было мертво, дело было даже не в мозгу. Но словно презрев закон логики, вампир был жив и был силён. Наибольшая интенсивность этой внешней жизненной энергии проявлялась в голове. Но откуда питался мозг, заставляя жить тело? Определенно не сам мозг управлял телом.

Сергий, замедлился и отскочил на безопасное расстояние, сверяясь с ощущениями, углубляясь в них. Вампир с переломанным руками-ногами больше не мог быстро двигаться. Но процесс регенерации шёл, пусть и не так быстро, как после первых полученных ударов.

Так откуда мозг и тело получали силы? И где та копилка, куда упырь складывал отобранную жизненную, получаемую из крови или энергетики от любых живых существ? Она точно была за пределом тела. Энергоканалы отчасти касались сердца и мозга, но не настолько, чтобы считать их полностью функционирующими.

Оставляя часть разума следить за врагом, Скорпион вышел за пределы тела в более тонкие миры. Картина предстала сразу: нити, питающие мёртвое тело, отчётливо вели от мозга к «закромам». Выходило, что вампир был не так прост. А значит, мог считаться высшим представителем своего паразитического вида. Высший вампир!

Он оставался паразитом, но мог использовать отобранную жизненную энергию по своему усмотрению. И расходовал накопленное рационально, по необходимости. Опасный противник.

Скорпион собирался было пройтись «вверх» по нитям, отыскав исток, чтобы изничтожить его, но вампир, словно почувствовав неладное, стал проявлять резвость в переломанном теле.

Оставленная часть сознания послала тревожный сигнал к возвращению. Землянину пришлось просто рубануть по связующим нитям выпадом воли-силы, изничтожающим все подпитывающие каналы.

На том бой фактически и закончился. Оставалось только поставить точку «внизу».

Вернувшись обратно в тело, Скорпион с удовлетворением отметил, как рухнуло на землю безвольное тело упыря. Надо было сразу посмотреть, да оппонент не давал возможности осмотреться.

Приблизившись, Сергий наступил на шею врага, потянув голову на себя обоими руками. Все мышцы напряглись. Отчётливый хруст стал завершением долгой, невероятно долгой драки для воина. Длилась она под светом трёх лун почти пять минут.

Едва окончательно умер вампир, как словно завеса спала с ощущений Скорпиона. Сразу по всей округе стала ощущаться жизнь. Вокруг «горлышка» бутылки-тюрьмы по всему периметру выстроились сотни Тлай Ху, внимательно наблюдающие за побоищем. Их силуэты на фоне лун смотрелись чётко различимые. Разве что глаза не светились как у вампира.

— Тот, кто называет себя Скорпионом! — Послышался одинокий голос среди сотен стоящих. Отразившись от стен, тот усилился, делая и шептуна хорошим оратором. — Ты доказал своё право на существование. Теперь, небесный путник, ты можешь принять участие в отборе. Да будет так.

— Моё мнение не требуется? — крикнул Скорпион, ощущая, как безнадёжно слабеет тело после всплеска мощи. Но больше ощущая, как уходит гнев.

Ответа никто не дал.

Показалось или пузырей на лаве стало больше? Скорпион вновь заёрзал, распределяя вес тела так, что хотя бы одна конечность из четырёх временно отдыхала, пока в руку или ногу на всех порах спешит кровь на обновление.

Чередуя в определённой последовательности руки и ноги, пленник давал себе дополнительное время для жизни. Но жар не становился меньше, к нему невозможно было привыкнуть и с закрытыми глазами. Пекло всё так же сушило тело, как полуденное солнце мокрое бельё. И это удручало. Он все равно умирал. Только медленнее, тем самым продлевая себе муки.

«Право на жизнь? Отбор… Сколько же я провёл боёв за недели пребывания в этом мире, прежде чем был допущен к финальному испытанию с тремя оппонентами в культовом храме Тлай Ху? Если даже первый вампир был не так прост — высший, то кто были другие противники? Я всех победил? Если дошёл до завесы четырёх, то да. Значит не столь важно. Но чем закончился бой в кругу равно допущенных? И как я появился на этой планете? Память! Ну же! Вспоминай! Открывайся!» — проносились мысли.

Бесполезно. Периодически затекающие, то оттекающие конечности мешали сосредоточиться. В тот момент, когда кровь вновь вдоволь начинала поступать в руки или ноги, вовсе невозможно было сконцентрироваться на чём-то более глубинном. Или на Глубинном. Но ощущение близости смерти ничуть к нему не приближало. Напротив, заставляло бороться, откидывая от попыток уйти внутрь себя.

Оставалось только стискивать зубы, терпеть жар и рассуждать.

«Вампир. Почему меня заставили драться именно с ним? Высший вампир — достойный соперник. С мощной подпиткой извне. Откуда же он брал тогда свою силу? Куда вели те нити? Ещё бы момент и вышел на них. Понятно, что не дали успеть. Нарочно бы не выкинуло. Что, если Тлай Ху специально не дали увидеть, где исток сил вампира? Что они скрывали? Почему шёл на поводу навязываемых ими испытаний, если они скрывали от меня всё заранее? Изначально!».

Мысли пошли мрачные. Самокопание не лучшая черта. Умирать надо быстро, не так. А то больше похоже на тюремное заключение.

«Доверился не тем существам? Белые одежды — тёмные мысли? Или произошло что-то непредвиденное? Где Тлай Ху? Где я? Что всё же произошло? Столько потерь: родня, семья, побратимы; в собственном мире творится, чёрт знает что, неизвестно и где находится свой мир, как туда попасть; брат по матери последовательно идёт к уничтожению самой структуры мироздания, а я тут вешу распятый над лавой и беспомощен. Я — потомок богов, ближе к тем самым богам по роду, чем любой из арийцев! И вдруг повержен каким-то нелепым способом, который даже вспомнить не в состоянии!»

Злость, подобная той, что появилась в бою с нежитью, завладела разумом. Ярость потекла по жилам, мобилизуя в порыве гнева ещё одну клеть памяти.