Грэм Макнилл - Железо снаружи

— Эту траншею нужно углубить на метр и расширить минимум на полметра, тогда можно будет выдержать обстрел, — прокричал Бронн. — Вот вам задание!

Резкий тон приказа не вызвал в Хонсю злости. На этом этапе кампании командовал Бронн, и если он считал, что для пользы общего дела нужно сослать собственного Кузнеца Войны в окопы, значит, так тому и быть.

— Считай, уже сделано, — ответил Хонсю и спрыгнул в траншею.

Внизу трудились около сотни рабочих — смертных в потрепанной спецодежде, кирками выбивая на камнях Калта ритмичное стаккато. Некоторые обернулись в его сторону, но большинство не поднимали головы — боялись, что если посмотрят вокруг, то разрушат иллюзию безопасности и увидят смерть совсем рядом, а та в свою очередь заметит их.

— И — и взяли! — заорал Хонсю, не зная, слышит ли его хоть кто-то в неумолчном грохоте артиллерии. — И — и раз!

Он вогнал лопату в грунт, и лезвие прорезало почву с такой легкостью, будто это была нежнейшая плоть. Провернул клинок лопаты, отбросил землю назад и, ни на секунду не сбившись с темпа, поддел новую порцию земли, прежде чем первая успела упасть.

— И вместе!

Своими движениями он задавал механический ритм и остальным. Воткнуть, провернуть, вынуть, отбросить. Последовательность действий не менялась, и Хонсю улыбнулся, вспоминая свои первые дни в легионе. Дни, которые он провел лежа пластом на дне траншеи, наполняя мешки и габионы вынутым грунтом. Мышечная память в руках никуда не делась и, помноженная на физическую силу, превратила его тело в машину, способную работать без остановки. И эта работа казалась правильной — в ней была ясная цель, к которой ни междоусобицы, ни горечь прошлых предательств не имели никакого отношения.

Только человек и земля, которая послушна его рукам.

Глянув влево от себя, Хонсю заметил, что рабочие пытаются копать в одном ритме с ним. На это им не хватало ни скорости, ни сил, но теперь они все хотя бы трудились сообща. Траншея уже расширилась на нужное расстояние и теперь становилась глубже с каждой минутой.

Над головой раздался пронзительный визг — громче, чем вой других снарядов, и так напоминавший крики целой стаи банши. Хонсю посмотрел вверх и среди лохматых, беспокойных облаков увидел яркий росчерк инверсионного следа от снаряда, который скользил по нисходящей дуге с ужасающей медлительностью, целясь точно в его траншею. Наверняка снаряд летел слишком быстро, чтобы уследить за ним взглядом, наверняка до попадания оставались секунды, но Хонсю видел этот элегантно вращающийся предмет с такой ясностью, словно все происходило в замедленной пиктосъемке. Объемный корпус снаряда, конической формы, был лазурного цвета с позолоченной головкой. Хонсю показалось, что для боеприпаса на нем слишком много украшений. Интересно, какая смерть лучше: от оружия из простого металла или из драгоценного?

— Ложись! — крикнул он, хотя вряд ли кто-то мог его услышать, не говоря уж о том, чтобы среагировать на предупреждение вовремя.

Хонсю бросился к передней стенке траншеи, которую сам же только что отрыл, вжался в земляной бруствер и начал надеяться, что этот снаряд окажется не из тех везунчиков, которые накрывают цель прямым попаданием. Но, услышав даже сквозь рокот взрывов, как воет на излете именно этот снаряд, он судорожно прижал лопату к груди, так как слишком хорошо разбирался в звуках, сопровождающих артиллерийский обстрел. Звук этого снаряда говорил ему, что он окажется прямо в эпицентре взрыва.

Хонсю закрыл глаза и выдохнул; снаряд завершил свой полет.

Фугасный снаряд угодил точно в середину траншеи, словно неведомый математик лично рассчитал его траекторию. Стены направили энергию взрыва вдоль траншеи; рабочие, оказавшиеся ближе всего к точке падения, превратились в пепел, те, кто стоял дальше, были разорваны на куски плотным потоком осколков. Ударная волна была столь мощной, что людей просто выдергивало из одежды, и их обнаженные тела теряли всякую форму, превращаясь в изломанную, гротескную мешанину.

Энергия взрыва вытащила Хонсю из траншеи и подбросила в воздух. Отраженные ударные волны тянули его тело в сотне разных направлений одновременно, и визор расцветился красным. Трещали пластины брони, расходились швы между ними, лопались трубки, до этого скрытые под нагрудником, и теперь из них под высоким давлением вырывались корродирующие газы и драгоценный кислород. Хонсю мгновенно утратил всякую способность к пространственной ориентации и выяснил, где низ, только врезавшись в стену из укрепленных сварной сеткой бетонный блоков, которую толкали вперед машины второй волны.

Перед блоками собралась огромная куча строительного мусора, в которую Хонсю и погрузился, полностью потеряв возможность двигаться. Тело было все еще парализовано сокрушительной силой ударной волны, так что он мог только рычать от бессилия, чувствуя, как машины сталкивают его вместе с блоками к краю траншеи. Под толстым слоем грунта и щебня руками невозможно было пошевелить, а каждый нерв внутри него до сих пор дрожал после взрыва.

Черный провал в земле приближался, и Хонсю понял, что траншея вот — вот станет его могилой, а он ничего не может с этим поделать. Быть похороненным в основании собственных укреплений… Что это, достойное завершение его короткой карьеры в качестве Кузнеца Войны или просто жестокая ирония судьбы? Хотя все было бесполезно, он продолжал бороться, не сдаваясь до последнего вздоха, до того момента, когда сотни тонн камня раздавят его, впечатав в недра чужой планеты.

Рев двигателя машины изменился, вместо утробистого рычания дракона издав пронзительный стон, словно маньяк, у которого отобрали его жертву. Хонсю замер на самом краю пропасти, а у ног его струился каменно — пермакритовый водопад. Он выдохнул, только сейчас заметив, что все это время задерживал дыхание. Конечности постепенно обретали чувствительность, и когда сверху протянулась чья-то рука, он схватился за нее не раздумывая, выбрался на ровную поверхность и встал на ноги, для равновесия опираясь на лопату.

— Позволить замуровать себя в стене крепости — тоже способ доказать, что вы настоящий Железный Воин, — сказал Солтарн Фулл Бронн, — но я бы посоветовал что-нибудь другое.

Хотя Хонсю уже восстановил контроль над собственным телом, оглушение еще не прошло, он все еще не мог отдышаться, а потому только благодарно кивнул. Бронн оттащил его от землеройной машины, которая опять запустила двигатель и со мстительной меткостью обдала Кузнеца Войны облаком выхлопных газов..

— Брат Лакуна не любит, когда его останавливают, — пояснил Бронн, когда клаксоны машины выдали порцию раздраженных гудков и бинарного шума.