Джон Стит - Гость

— Несколько погибших. А один раненый, видимо, уже не поправится. Даже странно, что жертв ваших «художеств» так мало, — не глядя на лейтенанта, произнес фельдшер и вышел из палаты.

Карл едва дослушал насчет «художеств». Слова фельдшера, как иголки, пронзили его сознание. Как жаль, что это не шутки «Группы веселых хохмачей». Но хуже всего было не то, что это случилось по его, Карла, вине, а то, что он знал об этом.

Едва только за фельдшером закрылась дверь, как Стэнтон принялся рассуждать и разбираться в причинах случившегося. Ясно, что он врезался в станцию непреднамеренно и, конечно же, не из-за небрежности или нерадивости. Но он потерял управление «челноком». Он должен был предпринять все, чтобы избежать катастрофы.

Карл внимательно рассмотрел браслет на запястье правой руки. Нет, это не обычный медицинский датчик. Это нечто другое, скорее всего, сигнализатор. Карл так долго изучал занятную вещицу, что его рука затекла. Почему ее нацепили? Сигнализаторы обычно надевают приговоренным или ждущим своей участи преступникам.

Карл стиснул зубы. Дела складывались хуже, чем он думал. Лейтенант вновь взглянул на блестящий браслет. Никогда раньше ему не приходилось видеть подобные вещицы так близко. Поверхность браслета была усеяна маленькими полированными шариками, а сам браслет казался далеко не безобразным, но изготовлен был довольно грубо.

Карл надеялся, что доктор, как было обещано, не заставит себя долго ждать. Ему нетерпелось узнать, что произошло и что с ним собираются делать.

Доктором оказалась очень крупная женщина с волосами бронзового цвета. Карл смутно вспомнил, что где-то ее уже видел, кажется, в каком-то кафетерии. Он никогда не догадался бы о ее профессии.

По тому, как женщина вошла в палату, можно было предположить, что либо ее предупредил фельдшер, либо ее встревожили показания датчиков. Карл вдруг почувствовал себя пациентом из палаты обреченных.

Суровое выражение лица доктора не изменилось даже тогда, когда она приблизилась к необычному гостю. Не обращая на Карла ни малейшего внимания, женщина вперила свой взгляд в монитор, установленный у самой кровати. Стэнтон взглянул на имя, написанное на белой униформе врача. Нет, имя ему ни о чем не говорило.

— Доброе утро, — мягко окликнул доктора лейтенант, пытаясь привлечь ее внимание.

Никак не отреагировав на приветствие, женщина просмотрела еще несколько десятков диаграмм и схем и только после этого бросила на пациента недовольный взгляд.

— Похоже, мистер Стэнтон, вчера у вас был очень напряженный день.

— Скорее ужасный, чем напряженный.

— Ужасным он был для других.

— Об этих-то других я сейчас и думаю, — тихо произнес Карл.

— О них надо было думать раньше, — резко ответила доктор.

— Что это значит?

— Это значит, что пилоты во время полета должны работать, а не спать.

— Я не спал, — неожиданное появление очень длинной иглы в руках врача смутило Стэнтона. — С чего вы взяли, что все произошло из-за ошибки пилота?

— Это не по моей части, — тон женщины был по-прежнему холодным. — Единственное, что я могу сказать, — вы будете жить.

— Это все, что вы хотите мне сказать?! — возмутился Карл. — Что, черт возьми, здесь происходит?!

Не проронив больше ни слова, доктор вышла из палаты. Ее удаляющиеся шаги отозвались в висках Стэнтона болезненным пульсом.

Не прошло и десяти минут после ухода врача, как в палату влетел улыбающийся человек.

Он принес с собой атмосферу беспечности и какого-то бесшабашного веселья.

— Привет! — с порога крикнул вошедший. — Вы, должно быть, Карл Стэнтон, если не врут мои глаза.

Карл оглядел палату. Кроме него, в помещении никого не было, значит, приветствие предназначалось именно ему.

— Чудесно! Превосходно! — заворковал необычный собеседник. — Тогда мне хотелось бы задать вам несколько вопросов относительно вчерашнего происшествия.

— Конечно.

Посетитель придвинул к кровати лейтенанта кресло и, удобно усевшись, представился:

— Я, между прочим, Дерой Барстроу. Каждый раз, когда происходит нечто из ряда вон выходящее, возникает множество вопросов. Впрочем, я не займу у вас много времени.

— Нет проблем. Я, собственно, сегодня никуда не тороплюсь.

— Вот и хорошо, — улыбка не сходила с лица посетителя, даже когда он говорил вполне серьезные вещи. — Вы, кажется, доктор?

Дерой достал из кармана упаковку с жевательной резинкой и протянул одну пластинку Стэнтону. Карл жестом отказался от угощения и ответил:

— Да, доктор биологии.

Барстроу засунул одну пластинку в рот и положил упаковку в карман.

— А теперь о вчерашнем происшествии.

— Насколько подробно?

— То, что, по-вашему, существенно. О деталях я спрошу дополнительно.

— Хорошо.

Карл начал свой рассказ издалека, с момента, когда до инцидента оставалось еще часов двенадцать, а точнее, с обеда на станции. Всю неделю днем и ночью он сидел за работой, наблюдая за жизнью микробов, которых биологи запускали в шарах размером с баскетбольный мяч далеко от станции, где невелико влияние искусственных электрических и магнитных полей. Наступила очередь Карла оставить такой шар в космосе, для чего ему и понадобился «челнок».

За время рассказа Лерой лишь несколько раз вежливо перебил Стэнтона, чтобы уточнить подробности. Оставался он спокойным и во время описания возвращения лейтенанта на станцию. Когда Карл дошел до происшествия, Лерой прекратил жевать резинку и внимательнейшим образом уставился на собеседника.

Стэнтон закончил повествование событиями и чувствами, которые всплыли в его памяти позднее.

Лерой долго молчал, анализируя услышанное.

— Весьма престранная история, доктор. Не находите?

— Согласен. Никогда прежде я не видел сбоев и неисправностей ни в «челноках», ни, тем более, в их дублирующих системах.

— Вы так много знаете о «челноках»?

— В смысле? Я могу управлять ими. Но совершенно не знаю, как устранять неисправности.

— Не разбираетесь в электронике и начинке контрольных систем?

— Мои знания почерпнуты из школьных учебников. Электронная начинка «челноков» для меня — это темный лес. И даже если бы я в ней разбирался, вряд ли я смог бы сделать что-нибудь в критические минуты. Мне оставалось только стукнуть кулаком по приборной панели. Кстати, она полностью вышла из строя.

— Как же вы перенесли всю эту круговерть, доктор? Не сыграли ли неисправности злую шутку с вашим метаболизмом?

Карл удивился перемене темы разговора, но на вопрос ответил.