Вячеслав Кумин - На чужой войне

Динно выразил крайнее удивление.

– Я-то головой стукнулся, ничего не помню…

– Ну да, – кивнул Динно. – Я не очень хорошо понял, но в школе нам говорили, будто была единая прараса, могущество и силу которой даже трудно вообразить. Давным-давно она расселилась среди многих сотен звезд, но произошел какой-то катаклизм, который она не смогла преодолеть. Ученые до сих пор не пришли к единому мнению, что это было: военная, политическая, природная или даже духовная катастрофа, а может, все вместе взятые…

В общем, космические полеты по каким-то причинам прекратились. Оторванные друг от друга и, главное, от своей метрополии, колонии деградировали, большинство из них вообще исчезло, находят лишь их следы, а те немногие, кто выжил, начали собственное восхождение к цивилизации с нуля. Они изменились за эти тысячелетия, приспособились под местные условия настолько, что даже перестали быть взаимосовместимыми, даже стали нужны генетические корректировки для рождения потомства у разных представителей рас. Примерно так… – Динно закончил рассказ, вызубренный на уроках истории, даже не заикаясь.

«Что ж, это многое объясняет, хотя и не все. Нам ведь говорили, якобы мы произошли от обезьян… – подумал Дональдан, в целом удовлетворившись ответом. – Нужно будет на досуге получше изучить этот вопрос». И без перехода сказал:

– Слышь, Динно, твоя сивуха лучше… чем эта бурда, которую мы пьем.

– С-спасибо з-за ком-мплим-мент…

– Слышь, Динно, а чё это такое? С краю, такое черное…

Джерри показал на музыкальный инструмент, который среди прочих висел на стене бара. Отдаленно он напоминал гитару, только струн казалось раза в два больше.

– Гриммон…

– Гриммон? Ну да не важно…

Пьяный в зюзю Джерри вышел из-за стола и, едва не упав, шатаясь, поднялся на символическую сцену, с которой уже довольно давно спустился последний исполнитель, спевший какую-то примитивную, на взгляд Джерри, песенку, как по стилю исполнения (этакий деревенский рэп), так и по музыкальному сопровождению, и взял в руки пыльный инструмент, к которому, по-видимому, уже давно не прикасались.

Присев на стульчик, специально предназначенный для поддатых исполнителей, чтобы те не падали, Джерри кое-как пристроил гриммон в руках на привычный гитарный манер и принялся перебирать пальцами струны. Звук получался довольно неплохой и насыщенный. Джерри в этом немного разбирался: в юности он даже увлекался игрой на гитаре, правда, электрической, но дальше увлечения дело не пошло, и он вскоре забросил инструмент.

В зале раздались пьяные смешки, все уставились на сцену, стали показывать пальцами на ненормального, отпуская ехидные реплики, готовясь и дальше позабавиться. Джерри не понимал, почему они смеются, впрочем, ему на это сейчас было наплевать. Позже он узнал, что держал гриммон неправильно и играть на нем следовало специальным приспособлением, потому-то все над ним и потешались.

Дональдан же продолжал перебирать струны пальцами, никого вокруг не замечая. Наконец на свет родилась какая-то знакомая мелодия, и неожиданно для самого себя и тем более для остальных, он запел на местном языке, безбожно коверкая текст и музыку, но чем дальше, тем лучше у него получалось.

Поскольку его душа пребывала в смятении, то и песенку он интуитивно выбрал о том, что его терзало вот уже столько времени:

Шумевшая поначалу публика быстро прикрыла рты, а когда песенка закончилась, разразилась шумом аплодисментов и одобрительными выкриками. Дональдан попытался поклониться, но чуть не упал.

– Эй, лабух! Сбряцай еще чего-нибудь! – выкрикнул кто-то от стены.

– Точно? – переспросил Джерри.

– Да, давай! – закричали уже со всех сторон. – Не стесняйся!

– Хорошо… сейчас…

Музыкальный вечер продолжился. Джерри что-то играл, пел песенки, какие только знал, жутко фальшивя, но подвыпившей публике нравилось, и она постоянно требовала продолжения.

– Да где этот чертов дебил Динно?! – негодовал Корглен. – Где его духи носят?!

Они с Маликой накупили столько всяких вещей, начиная от каких-то безделушек, привезенных перекупщиками из внешних миров, до разных платьев, что это было очень тяжело нести. Они буквально обвешались сумками, словно земляные присуксы своими слепыми щенками, и им явно требовались дополнительные руки, на которые можно было бы переложить большую часть груза.

– Ведь ясно же ему сказал, встречаемся на центральной площади!

– Задай ему хорошую взбучку, когда найдешь! – поддакнула Малика.

– Обязательно так и сделаю! Он пожалеет, что не сделал, как я ему велел!

Из открытых дверей забегаловки раздался смех, и Корглен остановился как вкопанный. Он не любил смеяться сам (разве что злорадствуя над поверженным врагом) и вдвойне не любил, когда кто-то смеется. Ему казалось, что над ним потешаются, а этого он терпеть не мог. Смех взвинтил его, Корглен прекрасно понимал, что со всеми этими сумками со стороны выглядит смешно.

– Что случилось, дорогой?

– Ничего, пойдем…

– Постой, дорогой, – остановила его Малика, заинтересованная происходящим в соседнем баре. – Давай зайдем?

– Зачем?

– Никогда не слышала ничего подобного…

– Нет!

– Ну же, любимый!.. – проворковала Малика. – Пойдем, посмотрим…

Она уже научилась добиваться от своего жестокого, с садистскими наклонностями мужа всего, чего ей хотелось. Вот и сейчас Корглен не устоял перед просительными интонациями жены: он никогда не встречал ей подобных и потому прощал многое.

Вместе с сумками они протиснулись в узкие двери переполненного бара «Веселый лабух».

– О боги, не может быть! – воскликнул Корглен, узнав в лабухе своего ненавистного врага, беспамятного Хенна, который так унизил его перед придурковатым братом, но главное перед женой.

– И твой братец тут же с ним, – указала Малика на Динно.

– Дурак дурака видит издалека, а этих двоих друг к другу так и тянет, точно магнитом.

Малика согласно засмеялась. Сегодня муж еще никого не бил, поэтому, чтобы сбросить с него напряжение и самой не получить тумаков этой ночью, она как бы невзначай спросила:

– Ты побьешь его?

– Да!

– Прямо здесь?! – продолжала Малика заводить Корглена.

– Н-нет, – все же умерил свой пыл Корглен.

Наезжать без видимой причины на парня при такой толпе чревато. Тем более что он тут пользуется определенной популярностью.

– Правильно, тут за него могут заступиться, – нашла Малика отговорку для Корглена, тем самым сохранив ему лицо перед самим собой и свое собственное, но уже в физическом плане.