Александр Конторович - Пепельный рассвет.(СИ)

Боя, как такового, не произошло. Это был расстрел. Запертая в долине минными полями, колонна лишилась маневра. Любые попытки вырваться из кольца, заканчивались тем, что солдаты подрывались на минах, а техника расстреливалась кинжальным огнем с флангов. Быстро подошедший танковый батальон, почти неслышимый из-за отсутствия привычного рева дизелей, окончательно запечатал горловину прохода.

Колонна ещё огрызалась огнем. Здесь тоже были опытные солдаты, и они дорого продавали свою жизнь. За их плечами был многолетний опыт современной войны. Правда, противник чаще всего был не таким… Один-два устаревших танка, десяток бронетранспортеров — что ещё могли противопоставить им подразделения небольших африканских государств? А более крупные силы всегда уничтожались с воздуха до того, как успевали подойти на расстояние выстрела.

Увы, но здесь все обстояло иначе

И опять на моих зубах хрустит пепел… Каждый шаг поднимает в воздух чёрные облачка, быстро уносимые ветром. Обходя горящий дом (тушить его сейчас некому), вижу лежащие в пыли тела. Навряд ли здесь есть кто-то живой, но я всё-таки подхожу к ним поближе. Нет… здесь моя помощь уже не требуется. Молодая женщина лежит лицом вниз и, если бы не развороченная осколками спина, можно принять её за спящую. У скорчившегося рядом мальчика нет никаких видимых повреждений, и я присаживаюсь на корточки, чтобы осмотреть его получше. Не знаю, что здесь произошло, отчего он умер, но и его тело уже охвачено трупным окоченением. Тут делать уже нечего и мой путь лежит дальше.

Наверное, я жутковато выгляжу, если смотреть со стороны. Порванное и закопченное обмундирование, жуткая окровавленная морда… Правый рукав куртки я оставил дома, когда пытался достать из-под развалин свою домашнюю хозяйку. Не вышло… Потом были ещё люди, мы все вместе тушили пожары — там где это ещё имело смысл. Вытаскивали из-под обломков домов пострадавших — некоторые ещё были живы. Помню, я куда-то посылал людей, что-то приказывал…

А сейчас уже не помню ничего. Где-то позади меня остались люди, работающая техника. Иду, у меня есть цель. Это трудно делать, сильно болит нога — её придавило балкой, когда рушилась крыша. Что-то стреляет в боку, наверное, сломано ребро. Сбоку, бесполезной железякой, болтается автомат. Надо, что ли, повесить его на забор, как делали когда-то грузинские ополченцы, убегая от абхазских войск. Их не пускали через границу с оружием, и они тогда увешали все заборы домов на Псоу. Зачем он мне сейчас — с кем я собираюсь воевать?

Подойдя к знакомому дому, несколько минут стою перед ним. Да, мне именно сюда.

Неизменный Виталий Степанович встречает меня около калитки. Одежда его в беспорядке, руки перемазаны — видать тоже что-то разбирал. Но выглядит старик крепышом, такой ещё и нас всех на сто лет переживет. Узнав меня, он молча отодвигается в сторону, пропуская ко входу в связной бункер.

Внизу взволнованно кружит по комнате Синельников.

— Что там, товарищ майор?! — бросается ко мне старший лейтенант. — Я с дежурства уйти не могу, а по связи кто только чего не говорит… Вас тут уже обыскались!

— Что там у генерала?

— Сцепились с англичанами, только перья летят! Но, похоже, что сломали их. С берега ребята докладывают — флот уходит. Бросили поврежденные корабли, подорвали технику на берегу — и ушли в сторону открытого моря. Только мачты и видно.

— Печора?

— Там всё в порядке! Ракеты сбили все! А у нас что?

— Здесь, Олег, не всё сбили… кое-что и до нас добралось… как видишь.

— Вижу… — вздрагивает его голос. — Я уж думал, что и вы тоже… как и все.

— Выжил. Как — и сам не знаю. Когда крыша рухнула, думал уже — всё, добегался. Но вылез как-то… Вода есть?

— Есть! Сейчас принесу! — и он убегает куда-то вглубь помещения.

Пододвигаю к себе стул и сажусь. Что-то мешает… автомат? Так я его не бросил? Ставлю его в угол.

Около локтя появляется стакан с водой. Залпом его опрокидываю. Становится чуть полегче…

— Олег, где капитан?

— Наверх ушел. Там соседний дом загорелся, вот он, со Степанычем вместе, и побежал на помощь.

— Найди его. А я пока здесь посижу — вдруг позвонит кто-нибудь?

Топот ног старшего лейтенанта затихает наверху, и я поворачиваюсь к пульту. Трубка, телефон… теперь номер набрать.

Два-два-три восемь-пять…

— Лизунов слушает.

— Здравствуй, Михаил Петрович.

— Рыжов?! Слава те… А слух прошёл…

— Живой я. Вы там как?

— Да нам-то станет? Сидим, как кроты, под землей. Да дела ждём…

— Дождались.

— То есть? — голос майора резко посуровел.

— Координаты базы у тебя есть?

Сразу же, как только десантники приволокли в расположение пленного капитана, из него оперативно вытрясли всё, что имело отношение к местонахождению высшего командования противника. Данные эти оперативно переправили Лизунову — как-никак, он был здесь самым заинтересованным лицом.

— Есть координаты.

— И параметры запуска уже рассчитали?

— Ну так! Мы ракетчики, али кто?

— Вот и хорошо. Долбай их к чертовой матери!

— Майор… ты что? Это снова война!

— Да? — хрипло смеюсь, и это странно выглядит в просторной комнате узла связи. Оборванный и обгоревший человек сидит у пульта и смеётся. Сюрреализм!

— Только что я вытаскивал из-под развалин роддома молодую девушку. С ребенком — он только недавно родился. И прожил всего пару дней. Она, наверное, тоже думала, что война окончилась… А он… он ещё и думать, наверное не начал. Теперь уже и не начнёт…

Мы тут год пахали, как проклятые, майор! Для того, чтобы, эту войну забыть. А она сама к нам пришла. Никто не звал! И что ты теперь от меня хочешь?!

Лизунов молчит.

— Ты не хочешь быть человеком, который снова её развяжет, да? Я тебя понимаю… тоже не хочу. Но она не закончиться оттого, что мы останемся порядочными людьми! И снова сюда придёт. И вот тогда ты, слышишь, Михаил Петрович — ты! Спросишь у себя — отчего я не остановил её раньше? Тогда, когда ещё мог это сделать? Никто из нас не лез к этим гавриками со своими претензиями, первые ракеты пошли не с нашей стороны. Да, всё закончилось и можно уже начинать жить мирно. Можно… да только не всем это нужно.

На том конце трубки — тишина. Молчит ракетчик.

— Ты всю жизнь служил для того, чтобы не надо было бы запускать свои ракеты. Пока они есть — вокруг тихо, ведь так? Нет, майор. Никого не остановит нестреляющее ружьё!

— Ты хочешь, чтобы я…

— Нанес удар по базе. Ты скажешь — это слишком несоразмерный ответ. Да? И будешь прав! Но иначе никого из них не остановить! Слышишь меня, майор! Никак! Сколько ещё должно погибнуть людей, чтобы мы перестали размазывать интеллигентские сопли? Тебе нужен приказ, да? Вспомни, ведь я нес к тебе координаты удара. И теперь они у тебя есть! Стреляй, майор!