Виктор Ночкин - Слепое пятно

Мы притормозили. Сзади, из грота, доносился шум битвы, но и впереди как будто что-то происходило. Тоннель плавно изгибался по широкой дуге, так что нам было видно лишь около полусотни метров рельсов. Но впереди находился источник света — и, похоже, именно лунного света. Ох, как забилось сердце… за время блужданий по подземельям чувства словно притупились — мне ведь следовало отчаянно трусить, когда мы увидели поселок бюреров, когда появились полтергейсты. Мне следовало бы дрожать от страха и волнения, пока мы спускались по осыпям, по грудам щебня, по бетонным руинам, а в двух шагах гремела канонада эпической битвы телекинетиков всех мастей! Но нет, тогда я был спокоен, а вот теперь — проняло. Ох, как хочется наружу…

Мы двинулись медленно, мелкими шажками, внимательно приглядываясь и прислушиваясь. Вот на путях показался вагончик — платформа на колесах с искореженными остатками кабины на обращенной к нам стороне. Локомотив, что ли, такой? Возможно, на электрической тяге. Наверное, такую мелочь электровозом именовать — много чести. Дрезина, скорей.

Теперь я точно различал легкий шорох и курлыканье, доносящиеся из-за электровозика. В тоннеле было совсем темно, я различал лишь контуры на фоне тусклого света, струящегося навстречу нам из-за поворота. Свет тянул меня словно магнит, но осторожность велела не спешить.

Мы переглянулись, Костик шепотом, почти беззвучно произнес:

— Тыхенько вперед.

Мы пошли, пригибаясь за обломками электровоза и ступая осторожно, чтобы не потревожить щебень, усыпавший колею. Вот и холодный металлический бок электровоза, шершавый от ржавчины. Я осторожно выглянул. Здесь было куда светлее — наверное, выход совсем рядом! Перед нами находились двое небольших бюреров — похоже, мальчик и девочка, подростки. Пока все племя, не щадя живота, сражается с полтергейстами, эти двое удрали и заняты лишь друг другом. Подростки повсюду одинаковы. Мутанты развлекались — по очереди приподнимали друг дружку над землей, будто на качелях раскачивались. Талантливые детки — насколько я могу судить, такой труд не каждому бюреру под силу! Вот вверх взмыл мальчик, довольно курлыкнул и мягко опустился на шпалы, потом — осторожненько приподнял девочку. Та хихикнула совершенно по-человечески.

Я увидел, как Костик поднял ствол «калаша», потом опустил. В холодном голубоватом свете я различил, что его лоб пошел морщинами.

— Та ни, не можу, — выдохнул Костик. — Ни, ни… Я его вполне понимал. Что поделаешь, я отлично знаю, что бюрерам чуждо все человеческое, они способны не то что убить — могут и сожрать сталкера заживо… но тут было двое детей. Все же, как ни крути, — двое счастливых детишек.

Я поглядел на Вандемейера — вот ведь конченый человек, он не морщил лоб и не хватался за оружие, а склонился над своим дурацким прибором, этому заминка вроде даже в радость… А я растерялся. Ну, в самом деле, как быть? До выхода далековато, да и что там, снаружи? Может, и выхода-то никакого нет? Тогда нам не годится выдавать свое присутствие, а детишки поднимут хай, если мы покажемся им на глаза. Мои размышления прервал нарастающий вой сзади. Я и сообразить ничего не успел, только обернулся: из тоннеля с хохотом и громом возник сгусток тумана, подсвеченного изнутри холодными разрядами, — полтергейст был вне себя, он подхватывал по пути все, что попадалось, и швырял в стороны, только грохот стоял от ударов камней о шпалы, о стены и своды тоннеля. Причина его ярости тоже была ясна — топот, стук и возмущенные вопли бюреров накатывали из темноты, орда преследовала бегущего противника.

Я выхватил из-за спины «Гадюку», даже не вспомнил, что патроны вышли… Тут мутант замер надо мной, его искорки забегали быстрей. Потом, вспоминая этот эпизод, я счел, что полтергейсту уже приходилось иметь дело с огнестрельным оружием, и этот опыт ему крайне не нравился. Видимо, поэтому мутант действовал стремительно и мощно. Я почувствовал, что автомат вырывается из моих рук, ремень больно впился в плечо. Полтергейст дернул оружие так сильно, что приподнял меня, ноги оторвались от земли, меня хватило о ржавый бортик рубки дрезины, потом ремень лопнул, от боли я разжал пальцы — проклятый мутант завладел МР-5. Прогнивший бортик провалился подо мной, я покатился по настилу… треснулся головой о какой-то выступ… и, пожалуй, ненадолго отрубился.

Когда я пришел в себя, то увидел: Костик с Вандемейером, сопя, толкают дрезину, разгоняют, потом запрыгивают ко мне, промелькнули растерянные хари маленьких бюреров — те прыснули в сторону, когда наш ржавый бронепоезд прокатил мимо. Позади стоял адский шум — полтергейст вступил в бой с преследователями. В узком тоннеле бюреры не могли использовать численного преимущества… а наш состав стремительно катил навстречу серебристому свету, уклон становился все заметней, стук колес ускорился. Костик напоследок полоснул очередью из «калаша» темноту в тоннеле — наверное, кто-то за нами гнался…

Вот мы вывернули из-за поворота, в проеме показалось лиловое небо, усыпанное удивительно яркими звездами, промелькнула полная луна, я начал приподниматься, опираясь на локоть… потом стук колес оборвался, стены и свод пропали, стих шум побоища позади, дрезина стала заваливаться передней частью… все вокруг жутко загремело… и я снова исчез из этого мира.

Возвращение в реальность происходило постепенно. Сперва я услышал зуммер моего КПК — он радостно извещал, что отыскал сетку и что у меня имеется корреспонденция. Вслед за ушами ко мне вернулись ноги. Верней, левая — я почувствовал, что у меня отчаянно болит нога. Будто огнем изнутри жжет, просто душу выворачивает. Потом на фоне этой большой боли проклюнулись мелочи — что-то колет спину, зудят ссадины на руках, ломит плечо, которое рванул ремень автомата. Ну, здравствуй, мир, полный страданий.

Я по-прежнему ничего не видел, но зато слышал все лучше.

— …Но как-то ведь надо его вытаскивать! — отчетливо произнес совсем рядом Вандемейер.

— Я спробую… от зараза, як ливою незручно. Зараз я спробую, а вы його тягнить, як воно пиде в гору. Ну, чи вы готови? Ну!

— Стойте, стойте… Если я потяну раньше времени, ему будет очень больно.

— Мне уже очень больно! — прохрипел я. — Так что не стесняйтесь, добивайте, мне уже хуже не сделается.

— Слипый, ты як? Жывый?

— Угу. А почему так темно? Я думал, мы выбрались из пещеры.

Оба смолкли. Я ждал.

— Здесь довольно светло, — осторожно произнес Вандемейер. — Вы совсем ничего не видите? Совершенно ничего?

— Нет, не вижу, только нога сильно болит. Что со мной? Где я?

И тут зрение стало возвращаться. Я сообразил — болевой шок, что ли? Однажды со мной такое было, я тогда на стройке работал, получил вскользь кирпичом по руке, совсем легонько, ссадина получилась ерундовая, но, вероятно, оказался задет нерв, и я несколько минут не видел. Не знаю, нормально ли такое, или это у меня организм с особенностями…