Андрей Буторин - Метро 2033: Подземный доктор

Пистолетец, что называется, накаркал – дым появился. Вместе с пламенем… На трупе Деда Мороза, там, где она была еще не залита наногелем, вспыхнула одежда. Запахло паленым мясом. Загорелись отброшенные Сашей бинты. Операционная быстро заполнилась удушливым дымом.

– Все наружу! – скомандовала Святая. – Не забудьте детей.

Глеб, понимая, что натворил, заметался по операционной, соображая, чем бы сбить пламя.

– Моя ванна! – подсказала ему Нюра, которую уже выводил за дверь один из охранников.

– А как же ты?

– Наберешь потом ишшо, бестолковый.

Глеб выбежал из операционной и ринулся к помещению, где стояла Нюрина ванна с водой. Его гнев прошел столь же быстро, как и возник. Смешно сказать, но мутант сейчас чувствовал себя почти счастливым: девочка назвала его бестолковым! Не уродом, а всего лишь обычной бестолочью, которой он и в самом деле являлся.

Полную воды ванну он поднял, словно пушинку, и осторожно, чтобы невзначай не споткнуться, но достаточно быстро понес в операционную. Он с ходу опрокинул ее на пылающий труп Деда Мороза (что и горело-то так в старике?), залив при этом и весь расползшийся по полу наногель.

И тут истошно и жутко завыл снова пришедший в сознание отец:

– Не-е-еет!!! Слишком много золы-ы-ыы!..

Наногель был уничтожен полностью и безвозвратно, а вместе с ним исчезла и смертельная для всего живого угроза «серой слизи». Однако без спасительного геля остался и израненный Подземный Доктор.

И все-таки он выжил. У Святой тоже имелись врачи, пусть и не такие гениальные, как ее бывший муж. Пригодилось и оборудование Доктора, и остававшиеся в лаборатории и операционной препараты. Но хотя Геннадий Александрович фактически и выздоровел, вряд ли у кого-то повернулся бы язык назвать его абсолютным здоровым. Бывший Подземный Доктор сильно хромал из-за перегрызенных на ноге сухожилий, был искривлен на один бок – там недоставало большого, вырванного зубами Тамары куска, на руках не хватало по два пальца, отсутствовало откушенное вместе с частью щеки ухо… Волчица неплохо отомстила мучителю – и за себя, и за сына.

Наказать бывшего мужа решила и Святая. Об этом еще не было заявлено официально, но до Глеба слухи дошли, и он сразу же захотел встретиться с матерью с глазу на глаз. Лишь только они остались наедине, мутант не то попросил, не то потребовал:

– Пожалей его, он ведь до сих пор тебя любит! Объяви ему амнистию.

– Любит? – распахнула синие глаза Святая. – То-то я думаю, чего у меня с утра пятка чешется?

– Мама, не надо… – поморщился Глеб. Он редко называл храмовницу мамой, но сейчас слово вырвалось само, без умысла разжалобить этим Святую.

Та это почувствовала и оценила.

– Допустим, любит. И что? Отпустить ему за это все грехи? Так я не поп, а у него их столько, что и сам патриарх бы не справился.

– Да какие грехи? По сути, он ничего плохого не сделал – наоборот, лечил пострадавших. Пусть лечит и дальше, только всех и легально.

– Не сделал плохого? – подняла брови Святая. – Ты или слишком забывчив, или наивен. Геннадий не считал мутантов за людей, ставил над этими несчастными опыты, превращая их в еще бо́льших уродов. А еще он выращивал, словно кочан капусты, собственного ребенка, которого собирался убить. И это, по-твоему, не грехи? Но самый большой его грех – то, что он собирался сделать с тобой! Это мерзко, отвратительно, ужасно! О какой любви ко мне может идти речь, если он собирался отнять тебя у меня и покалечить!

– Сделать человеком… – буркнул под нос Глеб.

– Я думала, что по этому поводу Саша уже вставила тебе мозги на место. Видимо, не окончательно. Пожалуй, сделаем вот что… Поработаешь месяц-другой санитаром в лазарете, посмотришь, как выглядят люди по-настоящему, без одежды и масок, а порой и вообще изнутри. Причем под масками я подразумеваю не противогазы и респираторы, а то, что обычно «надевает» на себя человек, чтобы казаться другим – лучше или хуже, в зависимости от обстоятельств. Боль, как правило, эти маски срывает. Тебе это точно будет полезно.

– Назначай меня хоть золотарем, но амнистируй отца! Его опыт врача тем более нужен больным и раненым. Чем плохо, если он будет лечить людей, вместо того чтобы гнить в могиле?

– Ни о какой могиле пока речь и не шла, – искренне удивилась мать. – Я всё же не зверь. К тому же… любила его когда-то. И я люблю тебя, а он твой отец…

– Тогда что?

– Я всего лишь собиралась выгнать его из Устюга. Навечно, без возможности возвращения. Что касается того, что он хороший врач и мог бы лечить людей, подумай хорошенько: у него больше нет чудо-геля, а делать операции из-за травмированных, без половины пальцев, рук он тоже не способен. Да он теперь даже стоять долго не может – какой из него доктор? Разве что психотерапевт – дар убеждения остался при нем. Но тогда ему придется лечить весь город, начиная с себя… Нет, Глеб, и не проси, твой отец однозначно не заслуживает прощения.

Мутант был, конечно, рад и тому, что убивать отца мать не планирует, но понимал, что и вечная ссылка в его состоянии – вовсе не мед.

– Ты говоришь, он даже не может долго стоять. А если ты его выгонишь – ему придется много ходить, убегать от хищных зверей, да много чего еще придется, что теперь не под силу. Ты делаешь красивый жест, даруя ему жизнь, но, по сути, всё равно убиваешь!

– Пусть идет к тем «диким», кого он лечил, – они его защитят и накормят. И давай больше не будем возвращаться к этому вопросу. У тебя еще есть ко мне что-то?

– Есть, – жестко ответил Глеб. – Ты моя должница.

Брови Святой вновь полезли на лоб.

– Да-да, – насупился мутант. – За обман нужно платить.

– За обман?.. Кого я, по-твоему, опять обманула?

– Меня. Причем очень… подло.

– Ну, знаешь ли!

– А тут нечего знать. Все видели и слышали, что случилось в подземелье отца.

– Там много чего случилось.

– Выстрел Тима. Напомнить, что он перед этим сказал? «Я делаю то, что ты просила». Ты велела ему убить Лика, когда мы ездили к нему. Лик промолчал, но Саша мне рассказала, что в Слободке Тим причалил не просто так. Именно там он и собирался выполнить твое поручение, но помешали Мирон с Игнатием. А теперь вот – этот смелый парнишка. Как его?.. Венчик.

– Кстати, он выжил, – сообщила Святая. – Я наградила его за доблесть именным автоматом.

– Очень мило с твоей стороны, но не уходи от темы. Ты обещала мне, что разрешишь Денисову вернуться жить в Устюг и снимешь с него все обвинения. А на самом деле ты просто решила его убить! Если ты станешь изворачиваться и сейчас – это будет наш последний с тобой разговор.