Алекс Белов - Бифуркатор

  *******

  В гостиной тишина, недопитый чай в кружках давно остыл, конфет съедено не много. На одном кресле сижу я, на другом - Андрюшка с задранной штаниной на правой ноге. Мать обработала опухоль какой-то мазью. Обнимашки и целовашки закончились. После них позвонил отец Стёпки, попросил всё ему объяснить, но рассказывать тогда было нечего. Потом заварили чай и вот...

  Родители держаться за руки на диване и смотрят на нас разными взглядами: отец хму-рится, мать изумлена. Пока я рассказывал выдуманную историю, отец Стёпки позвонил ещё раза два, а последний звонок вообще вывел моего папу из себя, и он ответил резко.

  - Собственно, вот короткая история о случившемся, - пожимаю плечами и отхлёбываю холодный чай.

  - Ты безбашенный, - говорит отец. - Кто хоть тебе написал? Ты помнишь номер? За этих тварей можно зацепиться?

  - Ничего нет, - пожимаю плечами. - Телефон у меня отобрали, а письмо я удалил. Адреса в Питере не знаю. Они везли нас с мешками на головах.

  Отец вздыхает и потирает лицо руками.

  - Боже. Что мы теперь скажем Николаю? Он Маринку потерял две недели назад, а тут ещё и сын. Ты уверен, что Стёпку убили насмерть?

  Поджимаю губы.

  - Да, - киваю. - Попали в голову потому что.

  - А как обратно возвращались? - спрашивает отец.

  Вот тут у меня слабинка. Обратной дороги по сути не было. Твари переместили меня мгновенно, но я придумал, что в тот же день уехали прямым до Саратова. Существует ли такой рейс, и прокатит ли отговорка с полицией?

  - Надо было сказать нам, - говорит мать. - Ты подверг опасности себя и друзей. Видишь, во что это вытекло!

  - Вы бы не поверили, - отвечаю. - И тут я не виноват. Они стреляли нам в спины. Могли попасть в кого угодно... Это мог быть не Стёпка, а я или Андрей. Я не хотел брать Серёгу и Стёпку, но они сами напросились. Тем более, билеты было купить проще Серёге. В общем, пусть Стёпка и погиб, но мы сами решили пуститься в это путешествие. Мы знали, что можем погибнуть в любое время.

  - Да, но как я Николаю это скажу? - вздыхает отец. - Ты представляешь, сколько проклятий он пошлёт нам в спину?

  - Для меня было главное - спасти Андрюшку! - отвечаю.

  - Петя, - вдруг вставляет мать. - Твой старший сын спас жизнь младшему. Он вернул счастье в семью, неужели ты не сможешь отплатить ему тем же? Поговори с Николаем. Не отправишь же ты Тёмку на это дело. Мальчик и так пережил много. Я с тобой потом ещё серьёзно поговорю.

  - Да не надо со мной говорить, - вздыхает отец и смотрит в сторону. Ночник освещает лишь половину его лица, кажется, и оно постарело. - Я всё сделаю. И нужно делать прямо сейчас.

  - Да. Стёпа был хорошим мальчиком, но тебе было бы печальнее, если бы пуля попала в спину Тёмке, а не в спину Стёпы.

  - Да тут и несоизмеримо, конечно, просто нужно было бы сразу сказать нам! - тихо вос-клицает отец, пожимая плечами, но в мою сторону не смотрит.

  Воцаряется тишина, и я поджимаю губы. Даже отец, даже мать сейчас косвенно присут-ствовали при моём выборе и одобряли моё решение. А мне грустно. Чувствую себя подлым, и никакие доводы не уничтожат мои ощущения ещё очень долго.

  - Ладно, поднимайтесь наверх, примите душ пока, а я поговорю сейчас с Николаем, - вздыхает отец.

  Нас не надо долго упрашивать. Я возвращаюсь в родную детскую. Вроде был в ней не-сколько часов назад, но та будто чужая, а эта - своя, настоящая детская восемнадцатого августа, которая принадлежит только мне и брату.

  Андрей тут же скрывается в душе, и пока он моется, я быстро включаю компьютер и пишу письмо на ящик Серого, где коротко излагаю выдуманную историю нашего путешествия. Прочтёт ли? Решаю отправить ему СМС, но вспоминаю, что телефон разбил, а номера не помню. Ну и чёрт с ним.

  Андрюшка выбирается из душа, и я занимаю ванную комнату. Первые секунды вода кажется чем-то чуждым. За прошедшие дни в привычку вошли иные инстинкты: скрываться, убегать, испытывать боль. Кстати, о боли.

  Трогаю рану на затылке, ощущаю её под пальцами, но болит только при нажатии. Вспоминаются парни а-ля Арнольд, Шаман, Буратино.

  Всё это в прошлом. Всё в прошлом! Я вернулся, в настоящее время!

  Пока я вновь привыкал к душу, мать атаковала Андрея и любила его в своей комнате обильными обнимашками, снова намазала его ногу мазью. Выйдя из душа, я останавлива-юсь в тёмной детской и прислушиваюсь к голосам внизу. Тишина, но кто-то поднимается.

  На пороге появляется отец. Оставив дверь открытой, чтобы частица света проникала внутрь, он приближается ко мне. Лицо скрывает плотная тьма, и я не вижу глаз.

  - Николай, конечно, в шоке, - тихо произносит он. - Идёт сюда сейчас. Кажется, будет жёсткая ночь. Но мне всё-таки хочется, чтобы ты сказал правду. Хотя бы мне.

  - Какую? - хмурюсь.

  - Хотя бы ту, которая объяснит, почему Андрей провёл в подвале полмесяца, а его одежда как новенькая.

  Сердце обливается холодком. Я закидываю мокрое полотенце на плечо и пожимаю пле-чами.

  - Я вёл себя достойно, - говорю. - Я хотел спасти Андрюшку, и я спас его. За Стёпкой не уследил, но Андрюшку спас! Как я это сделал... тебе лучше не знать правды до конца. Со мной произошло почти то, что я рассказал, ну может мелкие нюансы не совпадают.

  Отец недолго помолчал, пока тишину не прервал звонок в дверь. Тогда папа вдруг обнимает меня и говорит:

  - Я люблю тебя, Тёмка. И я так горжусь тобой.

  И я обнимаю в ответ.

  Отец уходит, а я забираюсь под одеяло. Связываться ни с кем неохота. Я просто смотрю в темноту комнаты, и перед глазами проносят кадры недавнего путешествия, которое забудется ещё нескоро, а где-то внизу дядя Коля плачет и причитает. Мимо комнаты проносятся шаги мамы, спускаются по лестнице. Через минуту робко открывается дверь и заглядывает Андрюшка. Внезапно в пижаме, которую никогда почти не носил, если мама не замечала. А ведь крадётся почти неслышно, подлец.

  - Ты спишь? - спрашивает.

  - Нет, - отвечаю. - Мне не до сна.

  - А можно я к тебе?

  - Забирайся, - откидываю одеяло, и братишка заползает под него, как всегда, когда боялся грозы. Теперь мы лежим, и в темноте я слышу его дыхание.

  - Сейчас полицию, наверное, вызовут, - тихо говорит Андрей.