Константин Мисник - Война под поверхностью

— Понял, — ответил Пурис.

Через некоторое время сквозь выкрики и ругательства, доносящиеся из наушников, Птунис услышал спокойный голос Алманиса:

— Оп-па. Вот это да!

— Алманис, что у тебя случилось? — встревожено спросил он.

— Да ничего особенного. Рыбы бежали. А прямо перед собой я вижу наших берсерков.

— Командующий, — услышал он голос Крокиса, — я зашёл в тыл филиям, руководившим засадой, и убил их. Сатки быстро испарились. Что делать теперь?

Птунис с облегчением перевёл дух.

— Оставайся с Алманисом, — приказал он, — до конца боя. А тебе, Алманис, — идти на помощь Седонису. И действуй там, как договаривались.

— Да, — последовал краткий ответ.

Птунис оглядел поле боя. Пока всё шло хорошо. Пурис заткнул дыру, оставленную Крокисом. Бомбисты успешно сдерживали напор клотов. Седонис пока держался, и полусотни Кратиса и Радиса, тесня сатков, постепенно приближались к нему.

«А теперь подождём Алманиса, — подумал про себя Птунис. — Рыбы думают, что он занят засадой, и его не ждут. Это хорошо. Но всё-таки мне интересно, как им удалось разузнать про наш чёрный ход?»

Алманис не заставил долго себя ждать. Вскоре Птунис заметил, как над стаей рыб, руководивших сражением на данном участке, нависла какая-то тень. Он был готов к такому повороту событий, поэтому не удивился, когда сверху на филий медленно опустилась сетка. Большая рыбацкая сетка с грузами по краям. А вот рыбы к этому готовы не были.

Они заметили сеть слишком поздно, когда та уже накрыла их, и теперь в панике бились, пытаясь вырваться из ловушки, но лишь больше запутывались в ней. Морские камни, служившие отягощением, тянули сетку вниз, и вскоре она, вместе с филиями, стала погружаться на дно.

В голове Птуниса взорвался крик, многоголосый жалобный крик обречённых существ, понимающих свою обречённость и молящих о помощи. Несколько филий, которым повезло, и они не угодили в ловушку, подплыли к своим собратьям, пытаясь зубами разорвать прочные верёвки. Но всё было бесполезно. Сетка медленно погружалась на дно океана.

Стиснув зубы, Птунис молча смотрел на эту картину.

«Вы сами это начали, рыбы! — твердил он про себя. — Сами начали эту войну, ещё тогда, когда в океане пропал первый человек. И теперь вы пожинаете плоды своих трудов. Вы сами во всём виноваты! Сами!»

Он повторял эти слова, как заклинание, как молитву, но, странное дело, это ему совсем не помогало. Внутри него было пусто, и в сердце поселилась маленькая боль, которая тыкала иголкой каждый раз, когда он ощущал безмолвный вопль обречённых филий. Не выдержав, он затряс головой, пытаясь выбросить из неё эти крики, вытряхивавшие из него всю душу.

«Не раскисай! — заорал он сам себе. — Ты должен думать о других, тех, кто доверил тебе свои жизни, кто пошёл за тобой и верит в тебя. Сейчас ты должен думать только о них!»

Это помогло больше, и Птунис, хотя и с трудом, перевёл взгляд и устремил его на разворачивающуюся перед ним картину сражения.

Было понятно, что одна группа филий из нескольких десятков рыб не может руководить всем боем, ведущимся вокруг колонии, и погибшая группа, конечно, была не единственной. Но именно на этом участке сатки остались без руководства. Они тотчас же повернули назад и вышли из боя. В прорыв немедленно устремилась полусотня Радиса. Другие сатки ничем не смогли им помешать — их занимали остальные отряды людей.

Бойцы Радиса преодолели несколько десятков метров и, заметив ещё одну группу филий, тут же напали на неё. Откуда-то из толщи океана тут же появились сатки и ввязались в драку. Очевидно, филии хорошо подготовились и составили не одну, а несколько резервных групп. Закипело сражение. Но несколько филий было уже убито. Кроме того, каждый из колонистов пытался изловчиться и, избегнув атаки сатка, выстрелить именно по филии. Жертвы среди тех росли. Вскоре филии уже не могли контролировать всех своих сатков, и те, поодиночке, а то и маленьким группами, стали покидать поле боя. В эти бреши тоже устремлялись люди. Фронт рыб сыпался на глазах.

В это время Птунис, отслеживающий ход сражения и одновременно с этим прислушивающийся к ментальному полю, почувствовал, как совсем рядом появились сущности, в головах которых билась только лишь одна мысль: «Смерть!»

Вот и всё, успел подумать он. Вот и появились союзнички. А ведь мы, мелькнула удивлённая мысль, справились и без них. Справились сами.

Но это уже было неважно. Сверху, как чёрные гроздья мрака, на огромных клотов и сатков опускались калары. Пришло их время для пира.

Битва распалась на отдельные схватки. Каждый сражался за свою жизнь и против всех. В одном месте люди окружили клота и вгоняли в него одну за другой взрывающиеся стрелы и бомбы. А тот всё никак не хотел умирать и, истекая кровью, мысленно ревел так, что Птунис зажал себе голову руками, лишь бы не слышать этого вопля.

В другом огромный калар и не менее огромный клот сплелись в смертельном объятии. Калар пытался затянуть своего врага на глубину, а клот яростно сопротивлялся, понимая, что там его ждёт неизбежная смерть.

Люди нападали на филий, расстреливая их из своих ружей и автоматов, карабинов и пневматиков, а филии, утратив контроль над своими союзниками и отринув всё, бросались на людей, пытаясь добраться своими острыми зубами до любого уязвимого места человека или его снаряжения. В одном месте филии удалось немыслимым образом срезать ремешок, удерживающий на голове человека маску, и ослеплённый колонист поплыл куда-то прочь, ничего не видя перед собой. Откуда-то сбоку на него налетел сатк и перекусил беднягу почти пополам.

Сатки, вышедшие из-под контроля филий, словно обезумели и убивали всех подряд, до кого могли дотянуться, делая исключение лишь для своих хозяев. Птунис видел, как десяток сатков налетел на раненого клота и стал терзать гиганта. Чуть дальше один из каларов держал сатка щупальцами и своим чудовищным клювом отрывал от ещё живой трепещущей жертвы большие куски, быстро поглощая их. Не выдержав, Птунис отвернулся.

Клот, схваченный каларом, похоже, стал уставать. Он сопротивлялся всё меньше, и торжествующий монстр повлёк своего врага на глубину. Внезапно за спиной калара сформировалась тень, и из толщи воды появился сородич клота. Он распахнул свою пасть и сжал своими мощными челюстями голову противника. Калар задёргался, как насаженная на острогу рыба. Его щупальца разжались. Освободившийся от захвата клот тут же пришёл на помощь своему собрату. В несколько мгновений они разорвали калара на части.

Затем пришедший на выручку клот, к удивлению Птуниса, нежно потёрся о голову спасённого им товарища. По размерам он был немного меньше.