Эдгар Берроуз - Великий воин

— Но это измена. А за измену — смерть… Страшная смерть.

— Я не могу просить тебя об этом, — сказал я, чувствуя себя лицемером. Я, не колеблясь, пожертвовал бы любым человеком в Инваке, включая себя самого, если бы это могло спасти Лану. Я пребывал в состоянии отчаяния и был готов поставить на карту абсолютно все, лишь бы достичь цели.

— Я очень несчастна здесь, — заговорила Ройас голосом человека, который убеждает себя в чем-то. — Мы станем невидимы, покинем город и уйдем в твою страну.

Она уже все рассчитала.

— Ты знаешь, где находится флайер, на котором привезли девушку?

— Да, он на крыше города.

— Это упрощает дело. Если мы все станем невидимыми и сумеем добраться до флайера — тогда мы спасены.

— Что ты имеешь в виду говоря «все мы»? — спросила она.

— Я хочу взять с собой Птор Фака и Лану из Гатола, которую захватили в плен вместе со мной.

Ройас застыла. Ее руки соскользнули с моей шеи.

— Только не девушку! — резко воскликнула она.

— Но, Ройас, я обязан спасти ее, — ответа не было. Я подождал, и снова окликнул ее: — Ройас!

Но она снова ничего не ответила, а через некоторое время я увидел, как в аллее из пустоты материализовалась стройная девичья фигурка и, мелькнув, исчезла за поворотом. Она олицетворяла собой оскорбленную женскую гордость.

Когда Ройас ушла, я впал в глубочайшее отчаяние. Если бы она осталась, я смог бы объяснить ей все, и тогда бы мы все четверо были спасены. Логика женщин всегда была непостижима для меня. Но сейчас я был полностью уверен — Ройас не вернется.

Однако я не терял надежды — я ее никогда не теряю. Я занялся замком на цепи, надеясь открыть его с помощью проволоки, принесенной Кандусом. Птор Фак ближе придвинулся ко мне и во все глаза наблюдал за тем, что я делаю. Мы оба пытались как-то прятаться от чужих глаз, но нам оставалось только надеяться, что в этот поздний ночной час на площади никого нет.

Наконец, я понял действие механизма замка, и через несколько секунд мы с Птор Факом были свободны. И тут раздался голос:

— Что это вы тут возитесь? Почему не спите?

— Как можно спать, если нам постоянно мешают, — пробурчал я.

— Встаньте! — приказал невидимка.

Мы неохотно поднялись, и цепи соскользнули на траву.

— Я так и думал, — снова прозвучал голос. Я успел увидеть, как кусок проволоки на земле исчез. — Ты умен и хитер, но я не думаю, что Птантусу понравятся ваши проделки. А пока я выставлю охрану, чтобы за вами постоянно следили.

— Черт побери, сорвалось, — сказал я, обращаясь к Птор Факу, когда решил, что мы остались одни.

— Теперь нет надежды? — спросил Птор Фак.

— Есть, — разозлился я. — По крайней мере до тех пор, пока я жив.

На следующий день нас посетил Кандус. Я узнал его по голосу. Он сел возле меня.

— Как дела?

— Ужасно.

— Почему?

— Я не могу тебе сказать, так как здесь, возможно, стоит часовой и следит за нами.

— Здесь никого, кроме нас, нет.

— Откуда ты знаешь? Ведь мы не видим друг друга.

— Мы умеем чувствовать присутствие другого человека, — объяснил он. — Только я не знаю, как это получается.

— Мне удалось снять с себя и Птор Фака оковы. Однако кто-то заметил и отобрал проволоку, — я не стал объяснять, что предварительно отломил кусок проволоки и спрятал в карман. Так что я не лишился своего инструмента. Но не стоит говорить все, что знаешь, даже другу.

— Но как ты надеялся сбежать отсюда, ведь, даже избавившись от оков, надеяться было не на что? — удивился он.

— Это только первый шаг, пока что четкого плана у меня нет. Но в любом случае в оковах мы бежать не можем.

Кандус рассмеялся.

— Верно, — сказал он и надолго замолчал. — Девушка, которая была схвачена с тобой… — вдруг сказал он.

— Что с ней?

— Птантус совершенно неожиданно для всех отдал ее Мотусу. Никто не может понять причины, поскольку Птантус не испытывает особой любви к Мотусу.

Если Кандус не знал причины, то я догадывался о ней. Я чувствовал в этом происшествии руку Ройас: зеленоглазый бес ревности — страшное чудовище…

— Ты можешь кое-что сделать для меня, Кандус?

— С радостью, если сумею.

— Это покажется глупым, — начал я, — но не требуй от меня объяснений. Я хочу, чтобы ты пошел к Ройас и сказал: Лака из Гатола, девушка, которую Птантус отдал Мотусу — дочь моей дочери.

Вам, жителям Земли, вероятно покажется странным, что девушка Ройас влюбилась в дедушку своей ровесницы. Но вспомните, что Марс — не Земля и я не такой, как все остальные земляне. Я не знаю, сколько мне лет. Я не помню собственного детства. Видимо, я всегда был к всегда буду одинаковым. Я выгляжу сейчас так, как выглядел во времена гражданской войны — тридцатилетним человеком.

Здесь, на Марсе, продолжительность жизни людей — около тысячи лет, и старость здесь не подкрадывается медленно, как это происходит на Земле, а приходит внезапно, так что разницы в возрасте жителей Марса, если только они не дети и не глубокие старики, не видно. Можно влюбиться и в семнадцатилетнюю и в столетнюю девушку — выглядят они одинаково.

— Я ничего не понимаю, — сказал Кандус, — но твою просьбу выполню.

— И еще одно, — добавил я. — Птантус пообещал мне поединок с Мотусом и заверил, что Мотус убьет меня. Нельзя ли организовать так, чтобы дуэль состоялась сегодня?

— Он прикончит тебя.

— Это мое дело.

— Я не знаю, как это устроить.

— Если Птантус человек азартный, предложи ему пари на эту дуэль и поставь на меня. Я покончу с Мотусом в любой момент.

— Но тебе его не одолеть. Он лучший фехтовальщик, он убьет тебя, а я потеряю свои деньги.

— Как мне убедить тебя? Если бы у меня были деньги, я отдал бы тебе их в залог.

— У меня есть ценная вещица, — сказал Птор Фак. — Я ставлю на Дотара Соджета.

Он достал из кармана прекрасный медальон.

— На этот медальон можно выкупить из плена джеддака. Возьми его в залог и поставь на Дотара Соджета.

Медальон исчез в воздухе. Значит, Кандус взял его и спрятал в карман.

— Я рассмотрю его потом, — сказал он. — Сейчас мне не увидеть медальона. Я быстро.

— Спасибо, Птор Фак, — сказал я. — Медальон действительно не имеет цены.

— Один из моих предков был джеддаком. Медальон принадлежал ему и хранится в нашей семье уже тысячу лет.

— Ты можешь не беспокоиться за него.

— Я знаю. Но даже если бы я не был уверен в твоей победе, то поступил бы так же.